Лора Эллиот - Танец на закате
Спрашивать «кто там?» смысла не имело. Как кто? Только сам дьявол решился бы разгуливать в этот близящийся к полуночи час, в кромешной тьме да еще под проливным дождем. И мужественно приготовившись встретиться лицом к лицу с силами самой преисподней, Энди включил наружный свет над крыльцом и отдернул штору, скрывающую стеклянную входную дверь.
Свет лампы на крыльце вырвал из темноты силуэт девушки.
Девушка? — удивился Энди, теряясь в сомнениях. Но все же идея девушки показалась ему намного приятнее идеи дьявола, и хотя он не был вполне уверен, что это окажется правдой, все же поспешил щелкнуть замком и распахнуть дверь.
На пороге, и вправду, стояла девушка. Мокрая, что было вполне понятно. И совсем голая. Что было не вполне понятно. У Энди разбежались глаза. И он некоторое время усиленно собирал их вместе, совершенно растерянный и дезориентированный в происходящем.
Наконец он утешил себя тем, что перед ним не девушка, а русалка, только что вынырнувшая из морских пучин. Стоит, ссутулившись, обхватив себя руками, но это совсем не мешает видеть, что она высокая. Лоб открытый, мокрые волосы разбросаны по спине, и только несколько длинных прядей, похожих на стебли водорослей, свисают вдоль лица, и по ним текут ручьи. Бледное лицо усеяно капельками, и одна из них повисла, поблескивая, как украшение, на кончике носа. Два широко распахнутых синих глаза смотрят то ли испуганно, то ли бесстрашно, не разберешь…
Энди несколько секунд смотрел в немигающие синие глаза, чувствуя, как его пробирает дрожь. Почему она голая? Хотя, если это русалка, то ей все должно быть нипочем, привыкла разгуливать, в чем мать родила…
Не выдержав ее взгляда, он снова почувствовал, как разбегаются его глаза, но на этот раз не дал им разбежаться окончательно. Усилием воли он притянул их к кончику носа, сфокусировался, а затем решился осторожно скользнуть взглядом по ее телу.
Его облегчение было сродни приступу эйфории, потому что на русалочьем стройном теле оказалось некое подобие платья из тончайшей ткани, прилипшей к животу и бедрам. А ниже, вместо чешуйчатого рыбьего хвоста, белела пара длинных стройных ног. Эти потрясающие ноги заканчивались босыми ступнями, которые пританцовывали то ли от озноба, то ли просто потому, что им так хотелось.
Это открытие помогло Энди окончательно справиться с ошеломлением, и, набрав полные легкие воздуха, он приготовился что-то сказать.
— Там дождь, — опередил его тоненький голосок с очаровательным французским акцентом, сорвавшийся с изящных бледных губ. Синие глаза пугливо скосились на темноту за спиной. Потом последовало ловкое движение пальцев, смахнувших каплю с милого носика, из которого вслед за этим раздалось шмыганье.
— Если вы из службы погоды, то спасибо за ценное сообщение. Хотя я и сам об этом догадывался. А уж глядя на вас, так совсем не трудно в это поверить, — с легкой издевкой ответил он и теперь уже смело оглядел девушку с головы до ног.
Повисла пауза. Энди ждал, что она промурлычет ему дальше.
— Я промокла… И мне холодно… — наконец снова послышался тоненький голосок. При этом синие глаза утратили всякую пугливость и, казалось, собирались теперь пробуравить не только Энди, но и дальнюю стену гостиной.
— И это я вижу, — сражаясь с упрямством сверлящих его глаз, ответил он и, выражая свое нетерпение, глубоко вздохнул и сложил на груди руки.
Бестолковость девицы начинала его нервировать. Стоит, мнется, пялится на него. Не может ясно сказать, что ей нужно. Или ждет, чтобы он сам догадался, как это принято у всех женщин? Уж конечно, делать ему больше нечего, кроме как стоять теперь в дверях и гадать, что может быть на уме у полуночной русалки.
— И все? Больше ты ничего не видишь? Или то, что ты видишь, доставляет тебе какое-то нездоровое удовольствие?
Синие глаза метнули в него по горящей стреле и тут же гордо прикрылись щитами слипшихся, похожих на длинные колючки ресниц.
Энди не мог больше скрывать раздражения.
— Простите, а что еще я должен видеть? Знаете, если бы я сейчас был на вашем месте… То есть, если бы мне пришлось вот так вломиться в дом к незнакомому человеку в половине двенадцатого ночи, я наверняка сделал бы это только потому, что что-то вынудило меня к этому. Какая-то очень серьезная причина, которую я поспешил бы изложить потревоженному и удивленному хозяину. Так что будьте любезны пояснить цель своего вторжения. Уж наверняка виной тому не дождь и не то, что вы промокли. У людей есть дома, где они укрываются от дождя…
Он проговорил эту длинную внушительную тираду и вдруг поймал себя на том, что она права. Если честно, ему действительно доставляет своеобразное и, скорее всего, нездоровое удовольствие созерцать полуобнаженную, трогательно беззащитную молодую женщину, мнущуюся на его пороге. Более того, ему хочется обхватить это тоненькое трепещущее тело руками и прижать к себе. Согреть… И что, пожалуй, самое нездоровое — это то, что он рад ее появлению, хотя наверняка ее вынудило к этому что-то не самое приятное. Так что на кого, интересно, он злится?
Он заметил, как по бледному личику скользнула усмешка.
— Если кто-то вламывается в дом незнакомца в полночь, то разве неясно, что у человека что-то стряслось? Что невозможно объяснить, стоя на пороге и стуча от холода зубами? — Голосок был теперь совсем не тоненьким. Он был готов сорваться то ли от обиды, то ли от гнева. — Хотя… что тут объяснять? Тебе ведь все равно наплевать. Извини, что побеспокоила…
Она резко повернулась и, втянув голову в плечи, бросилась бежать. В темноту. Под хлесткие плети дождя.
Энди остолбенел, чувствуя, как что-то больно оборвалось в его груди. Наверняка это было его сердце.
О боже, и куда же это она? И так уже до нитки промокла! Он в одну секунду успел простить ее за неловкость и проклясть себя за подозрительность. Как он мог? Это все, что он успел подумать перед тем, как броситься за ней.
— Подожди! Послушай! — прокричал он быстро ускользающему в глубину ночи силуэту.
Но она не хотела слушать. Она неслась в сторону грохочущего моря, отчаянно размахивая руками. Неслась, не оборачиваясь. Возможно, торопилась вернуться в лоно родной стихии. А этого Энди почему-то допустить не мог. Наконец он догнал ее и преградил ей путь.
— Послушай, не дури! Пойдем в дом! Не знаю, что там у тебя стряслось, но ты можешь согреться и просохнуть у меня! — попытался он перекричать грохот моря.
Она молчала, потупив голову.
— Пойдем в дом, слышишь?
Она продолжала упрямо молчать.
— Пойдем…
Он смахнул с лица воду и решился взять ее за плечи, но она резким движением стряхнула его руки.
