Анна Блейз - Струны души
Девушка еще больше смутилась. Ничто не заставило бы ее сейчас поднять голову и заглянуть в глаза гостя.
— Вы угадали, — снова произнесла за нее мать, открывая дверь в гостиную и пропуская О’Гилви вперед. — Никак не могу понять, что у моей девочки в голове. Она все видит и понимает по-своему. Однако вы, наверное, хотите сразу посмотреть картины, не так ли? А потом сядем за стол, пообедаем и потолкуем по поводу цены.
Процессия во главе с бабулей направилась к лестнице. А Роуз осталась стоять в гостиной, все еще дрожа от невероятного замешательства, которое, по всем человеческим законам, не должна была бы испытывать такая большая и серьезная девушка, как она…
Сейчас Роуз казалось, что ей все стало понятно. Уютно устроившись в кресле, наслаждаясь горячими пончиками и чаем, девушка слушала новости по телевизору и одновременно вспоминала последние два дня, за которые столько всего произошло.
Конечно, все дело в скучной обыденности и монотонности ее жизни. Здесь каждый день одно и то же: соседи, школа, дом, мощеные улочки, в которых каждый камень знаком, как слова колыбельной, что пела мама.
Роуз всегда любила свой край, но последнее время ей стало казаться, что она задыхается среди добрых, простых, но таких неинтересных жителей Реддика. В книгах девушка читала о совсем другой жизни, на картинах видела совершенно иные цвета, пейзажи и людей. Юность всегда стремится вырваться за пределы мира, который ее окружает, но Роуз не знала, что пришедшая к ней болезнь поражает многих…
Вот почему появление Дилана О’Гилви произвело на нее такое сильное впечатление. В тот вечер Роуз еще стеснялась незнакомого взрослого мужчину. Ей казалось, что он подсмеивается над их домом, провинциальными манерами ее родных, сельским выговором и немодной одеждой. Но уже на следующий день, когда стало ясно, что из-за снежного бурана ему придется провести в их доме еще одну ночь, Роуз осмелела и проговорила с гостем до поздней ночи. Ложась спать, она все перебирала в памяти его слова, вспоминала истории, рассказанные им. И не только… В темноте ночи ей чудились его блестящие глаза, мягкая, чуть снисходительная улыбка, подвижные пальцы, откидывающие назад пряди кудрявых черных волос…
Роуз невидящим взглядом смотрела на стену гостиной, погруженная в свои мечтания. Поэтому когда в комнате появились мама и их необычный гость, не сразу их заметила.
— Дочка, да очнись же ты наконец! — Голос миссис Дандоу вывел ее из задумчивости. Она повернула голову и сразу встретилась со взглядом Дилана. — Я только что сказала, что мистер О’Гилви желает посмотреть твои этюды.
— Но разве вам не надо ехать? — спросила Роуз. Вопрос прозвучал невежливо, и от этого она опять смутилась.
Дилан улыбнулся и взял чашку чаю, предложенного бабулей, сел к столу. Одетый в новый, с иголочки, бежевый вельветовый костюм, с дорогим шейным платком, от которого исходил едва ощутимый запах одеколона, он весьма странно смотрелся в их темной, давно не ремонтированной гостиной.
— Нет, пока это невозможно, — произнес он. — Снегопад слишком серьезный. Дороги непроходимы почти до самого Голуэя.
— Нас только что показывали по центральному каналу, — вступила в разговор бабуля. — Сказали, что тут разыгралось настоящее стихийное бедствие.
— Я позвонил в службу спасения, — продолжил Дилан. — Говорят, снегоуборочные машины доберутся сюда не раньше завтрашнего вечера. До этого все мы будем пленниками непогоды. Боюсь, вам придется потерпеть мое присутствие еще какое-то время.
Женщины бросились наперебой уверять Дилана, что он нисколько не стеснит их. Роуз молчала. Эта новость очень обрадовала ее. Но почти сразу же девушка испугалась силы этого чувства. Разумеется, приятно узнать, что знакомство с таким интересным человеком, как Дилан, продлится еще сутки. Однако почему эта радость совсем не похожа, например, на спокойное удовлетворение от общения с ее учителем живописи? Почему вот уже второй день она то краснеет, то трепещет от восторга, то покрывается гусиной кожей от смущения и неловкости?..
— Роуз, так вы покажете мне свои рисунки? — донесся до нее голос Дилана.
— Да. — Она прокашлялась и подняла на него глаза. — Если вам интересно.
— Разумеется. — В голосе Дилана не было ни тени насмешки, когда он обратился к ее матери: — Если меня что-то и может примирить с вынужденной задержкой, так это ваша дочь, миссис Дандоу. Думаю, что Роуз очень необычный ребенок. Ее взгляд на мир меня завораживает.
— А меня сбивает с толку, — призналась мать. — Она такая нелюдимая.
При слове «ребенок» Роуз опустила голову. Ей было неприятно, что ее обсуждают как маленькую девочку.
— Откуда вы знаете, что Роуз необычная? — спросила бабушка.
— Вчера мы долго разговаривали в гостиной.
Роуз не видела выражения лица бабули, с которым та выслушала ответ гостя. Она пыталась успокоиться, не понимая, почему в присутствии мистера О’Гилви ее бросает то в жар то в холод.
Медленно, будто нехотя, Роуз перевела взгляд с узоров на обоях на Дилана, сидящего за столом. Ей всегда хотелось иметь старшего брата. Девушка смотрела на живое, аристократичное лицо Дилана и думала о том, как хорошо было бы, если бы именно он оказался ее братом. Сильный, умный, красивый. Таким можно гордиться, такого легко уважать и любить…
Роуз не сводила глаз с молодого человека. А бабушка в это время не отрываясь смотрела на внучку. Беспокойство в ее взгляде после ответа Дилана усилилось. В отличие от Роуз миссис Гауган прекрасно понимала, чем может закончиться знакомство юной девушки с таким красивым мужчиной, как их гость.
Закончив пить чай, Дилан с Роуз поднялись к ней в комнату. Ее мать пошла в кухню, чтобы приготовить достойный ужин для знатного гостя. А миссис Гауган вдруг сказала, что тоже хочет посмотреть на картины внучки.
Небольшая спальня наполнилась звуками — шелестом листов, стуком открываемых шкафов, приглушенными комментариями. Роуз было нелегко показывать Дилану свои творения, в которых отражалась частичка ее самой…
Он внимательно рассматривал эскизы и законченные произведения. Задавая очередной вопрос, наклонялся к Роуз так близко, что его черные кудри падали на ее светлую макушку. Их руки соприкасались, переворачивая листы с акварелями, глаза блестели. Они вели разговор о творчестве и вдохновении, который пожилая миссис Гауган не совсем понимала.
За окном сгущались сумерки, снег все так же сыпал с неба, и на сердце у женщины становилось все неспокойнее. За ужином странный диалог между Диланом и Роуз продолжился, и возбужденное состояние девушки заметила не только бабуля, но и мать.
