Сандра Мэй - Флирт на грани фола
Моника не жаловалась. Она вообще никогда не жаловалась. Ни на что. Ну… почти.
Моника вспомнила психотерапевта и болезненно поморщилась. Как таких берут на работу? Психотерапевт должен быть чутким, все понимающим, тактичным – а доктор Пардью не в состоянии даже запомнить ее имя. И группа у него подобралась – испуганно косящий толстяк, плаксивая блондинка, неопрятная женщина, то и дело подозрительно долго копошащаяся в сумке и чем-то булькающая…
Ладно, сама виновата. В двадцать пять лет пора бы перестать верить рекламным объявлениям. «Вернем уверенность в себе. Ваши проблемы – наше решение. Небольшие группы, умиротворяющая обстановка. Опытный врач…».
И виной всему дурацкая сцена, о которой даже вспоминать стыдно. Ну подумаешь, очередная гламурная дамочка в очередной раз посмотрела на Монику Слай, как на насекомое. И то, что при этом дамочка обнималась с ее боссом Хьюго Бэгшо, здесь совершенно ни при чем! Уж к чему к чему, а к тому, что никто не воспринимает ее как женщину, Моника привыкла. Практически, она с этим убеждением выросла.
Моника Слай родилась в самой обычной, самой среднестатистической американской семье, состоявшей из отца-преподавателя, матери-домохозяйки и троих, включая ее саму, детей. Моника была самой старшей, потом следовал братец Энди, а за ним – Дрю, в данный момент превратившаяся в ослепительную красавицу с длинными ногами, роскошными формами и нулевым коэффициентом интеллекта. Впрочем, двадцатилетней Дрю последнее вовсе не мешало, даже наоборот. Дрю и Энди работали на телевидении, где сестра каждый вечер сообщала о природных катаклизмах и прогнозе на завтра, а брат любовно направлял на нее осветительные софиты. Жили они давным-давно отдельно, а Моника… Моника жила с мамой.
Единственное, что в их семье произошло несколько нетипично – это уход отца. Всеми уважаемый преподаватель информатики престижного колледжа, сорокапятилетний отец семейства Маркус Слай в один прекрасный день воспылал преступной страстью к собственной аспирантке, а та неожиданно ответила ему вполне искренней взаимностью. Будучи человеком порядочным, жене мистер Слай не изменил, просто дождался, когда возлюбленная получит степень бакалавра, после чего подал на развод, благородно оставил все нажитое бывшей теперь уже супруге и детям, наскоро расписался в мэрии и укатил на другой край страны, в Лос-Анджелес.
Случилось это пять лет назад, и Моника с тех пор ни разу с отцом не разговаривала. Не потому, что не хотела, а чтобы не расстраивать маму. Хотя… учитывая характер и темперамент миссис Слай… расстроить, скорее, могла она. Кого угодно.
Юлалия Слай принадлежала к тому типу энергичных американок средних лет, которые с одинаковым успехом становятся и домохозяйками, и госсекретарями. Если такие женщины богаты, вокруг них буквально расцветают сады из благотворительных обществ и фондов в поддержку самых разных людей и явлений действительности. Если же такие женщины принадлежат к среднему классу… тогда они всецело отдаются общественной работе в тех самых фондах.
Мама возглавляла общественный совет Фонда помощи зоопаркам Австралии, и Моника про себя полагала, что уж теперь несчастным коала, кенгуру и динго ничего не грозит, это точно. Во всяком случае, ничего страшнее самой миссис Слай. По сравнению с ней, браконьеры – просто кучка непутевых скаутов с рогатками.
Ухода мужа миссис Слай попросту не заметила, а узнала обо всем только из письма собственных детей, отчаявшихся донести эту важную информацию устным способом. Единственной ее реакцией было гневное фырканье и громогласная эпитафия экс-супругу: «Ежели пожилому человеку охота выставляться дураком, тут уж ничего не поделаешь!».
С тех пор имя Маркуса Слая в семье не упоминалось, а Юлалия с некоторым даже облегчением окунулась в работу. Теперь ей уж точно никто не мешал. Таким образом, когда Дрю и Энди выпорхнули из родительского гнезда, Моника оказалась предоставлена самой себе, потому что маму, с позволения сказать, так и носило по всему миру – по заседаниям, форумам, конференциям и ассамблеям.
Тихая Моника была единственной из детей Маркуса Слая, перенявшей от него и спокойную миловидность, и мягкий характер. Младшенькие удались в маму, и Моника с шести лет усвоила намертво: не хочешь каждый день наблюдать гибель Помпеи – научись уступать. Она и научилась, благо, что характер к этому только располагал.
Дрю мечтала о карьере звезды, Энди грезил о лимузинах и открытом счете в «Хилтоне», а Моника тихонечко окончила школу, аккуратненько поступила на курсы стенографии и машинописи, после чего прилежно обивала пороги агентств по трудоустройству в течение полугода. Итогом этого смиренного трудового подвига стало совершенно неожиданное и ошеломляющее предложение от корпорации «Бэгшо Индепендент». Моника, разумеется, его приняла.
«Бэгшо Индепендент» была корпорацией не то чтобы супермощной, но, в некотором роде, легендарной. Основателем и бессменным ее главой в течение многих лет был Старый Змей Бэгшо – эксцентричный миллионер-хулиган, покинувший земную юдоль около четырех лет назад в возрасте девяноста трех лет. Что характерно, за гробом шла, обливаясь слезами, молодая вдова модельной внешности, и всему Чикаго было известно, что это отнюдь не крокодиловы слезы. Старый Бэгшо принадлежал к тому типу мужчин, который в наши дни вполне можно считать вымирающим – таких любят всегда и до самого конца их дней. До одури, до потери рассудка, без оглядки и совершенно искренне.
Потом – ОЧЕНЬ ненадолго – главой «Бэгшо Индепендент» стал правнук старого Бэгшо, Хьюго, однако он продержался на своем посту лишь до оглашения завещания. После оглашения он переместился в отдел по связям с общественностью, а «Бэгшо Индепендент» перешла в руки некоего Мэтьюса Карлайла. Не прошло и года, как мистер Карлайл, по всей видимости, еще более эксцентричный человек, нежели старый Бэгшо, сложил с себя все полномочия, продал Хьюго свой пакет акций и отбыл в леса Монтаны, сжимая в объятиях молодую жену Белинду. Молодая была не очень молода, но отзывались о ней все хорошо, Карлайлу она уже родила двоих детей, и, судя по всему, возвращаться они не собирались.
Таким образом, три с небольшим года назад Хьюго Бэгшо вновь занял место Большого Босса, а еще через пару месяцев Моника Слай стала его личным секретарем, на тот момент временным, так как предыдущая секретарша, Холли Уиллис, отправилась в декретный отпуск.
Через полгода Хьюго Бэгшо осознал две важные вещи: на всем белом свете только Моника Слай способна разобраться в бардаке на его рабочем столе, а Холли Уиллис слишком много знает о некоторых… хм… не вполне украшающих его биографию фактах. К тому же и сама Холли, родив близнецов, вовсе не горела желанием возвращаться на рабочее место, так что Хью перевел Монику в основной штат, удвоил ей оклад – и зажил припеваючи.
