Лоррен Мартин - Цветные бусы мечтаний
— Эй… — начала она срывающимся от волнения голосом, прижав к груди полотенца, словно это была книжка для автографов. — Как, разве вы не…
Попала пальцем в небо, понял Эм Джи. Собрав последние силы, он послал ей улыбку в двести ватт и прижал палец к губам.
— Меня здесь нет, — намекнул он и подмигнул с таким видом, словно речь шла о секрете, известном только им двоим.
Глаза девушки стали размером с блюдца.
— Ух ты! А вы что, кино здесь снимаете или…
Интересно, с каким артистом она его спутала? Впрочем, неважно. Он готов разыграть из себя кого угодно, хоть Кэри Гранта инкогнито, а она пусть думает, что хочет.
— Репетирую новую роль, — как бы признался он, подходя к девушке вплотную. — Буду играть преступника, скрывающегося от полиции. Вот я и подумал, что надо поискать подходящее место, похожее на… Ну, вы меня понимаете? Ничем не напоминающее Беверли-Хиллз. Намек ясен?
Она вспыхнула, а затем хихикнула.
— Если бы вы действительно убегали от полиции, то никогда не потребовали бы полотенца, — сообщила девица. — Это же значит привлечь к себе внимание.
Эм Джи принял задумчивый вид.
— Что ж, спасибо. Обязательно скажу Стивену. Сами знаете, он частенько торопится и забывает о реалиях. Кроме того, последний фильм, который он снимал, был о пиратах.
Позади него раздалось деликатное покашливание, и Эм Джи обернулся. Горничная превратилась в соляной столб и опять начисто забыла о полотенцах. Он снова улыбнулся и протянул руку.
— Ну что ж, поскольку я еще никуда не бегу, пользоваться полотенцами мне не возбраняется, так ведь?
Это привело ее в чувство.
— О да… — Тяжело вздохнув, девушка наконец рассталась с полотенцами. — Извините…
Эм Джи подарил ей еще одну из тех улыбок, которые надолго западают в душу.
— Спасибо, что поднялись к нам.
Млея от восторга, горничная что-то пролепетала в ответ и вышла. Эм Джи осторожно закрыл за ней дверь.
— Как вам это удается?
По примеру горничной прижав полотенца к груди, он обернулся и обнаружил, что Кэтлин смотрит на него в упор. Она стояла, скрестив на груди руки и вздернув подбородок. Взгляд ее выражал крайнее неодобрение. Понадобилось несколько секунд, чтобы забыть о чертовски мягких и пушистых полотенцах, которые были только что из сушки и пахли Мылом и теплым воздухом. Ах, какая роскошь… Ему хотелось положить на них голову и уснуть мертвым сном.
— Что именно?
Кэтлин махнула рукой в сторону двери.
— Бедная девочка теперь неделю не сможет связать двух слов. Ей-Богу, она решила, что вы Роберт Редфорд.
Эм Джи слабо улыбнулся.
— Все дело в нахальстве.
Она сделала шаг навстречу и покачала головой.
— А днем вы были настоящим Джеком-Потрошителем. Что же будет завтра?
Подняв бровь, он посмотрел на нее сверху вниз.
— Подождите, сами увидите.
Девушка по-прежнему качала головой, но на ее губах заиграла невольная улыбка.
— Не уверена, что у меня хватит сил… Слушайте, если уж вам так дороги эти полотенца, мы можем объявить их трофеем и забрать с собой!
Эм Джи удивленно усмехнулся.
— Я действительно думал о том, что полотенца чудесные. С тех пор, как они были для меня чем-то само собой разумеющимся, прошла целая вечность.
Что-то вспыхнуло и погасло в глазах Кэтлин. Она предпочла не обнаруживать свою досаду, словно терпеливая мать, беседующая с непослушным ребенком.
— Тогда вам придется помечтать о каком-нибудь другом куске ткани. У меня нет настроения продолжать с вами разговор на эту тему.
Он окинул ее внимательным взглядом — все еще удивительно изящна, несмотря на смертельную усталость. Все еще слишком желанна. Хрупкий, недостижимый образ, заставляющий вспомнить знаменитую кинозвезду пятидесятых годов Грейс Келли, ставшую впоследствии принцессой Монако. Женственная, нежная и чувственная, как… как махровое полотенце. Он вовсе не был уверен, что сумеет справиться с собой, когда увидит ее после душа.
Эта мысль привела его в смятение. Он сунул Кэтлин злополучные полотенца так поспешно, словно те внезапно стали радиоактивными. И, круто повернувшись, отошел… подальше от греха. Вот несчастье! Он никогда в жизни не испытывал такого мучительного искушения.
— Приковывать вас к душу нет необходимости. Все равно в ванной нет ни одного окна, — сообщил он и начал копаться в сумке. Черт возьми, куда запропастились сигареты? — Я был бы вам очень признателен, если бы вы поторопились. Пока вы не выйдете, мне не уснуть, а я действительно очень устал.
Теперь уже Кэтлин прижимала к груди полотенца, как будто они могли стать ей защитой. Не сказав ни слова, она направилась в ванную. А Эм Джи, оставшись один, рухнул в стоявшее у кровати кресло и принялся лихорадочно вскрывать пачку сигарет — последнее средство спасения.
Кэтлин никогда не видела ничего подобного. Судя по хранившимся в досье агента Тобина отзывам, он был настоящим хамелеоном. Но только сейчас она поняла, насколько эти отзывы преуменьшали его способности. Она трижды видела его превращения, и каждый раз ее бросало в дрожь.
И дело было не только во внешности, хотя она тоже претерпевала необыкновенные изменения. Вначале он был бродягой — бродягой до мозга костей, в рваных грязных носках. Его жесты, манера поведения, тон — то неуверенный, то агрессивный — были безупречно точны. Если бы она столкнулась с таким человеком на улице, то ни за что бы не посмотрела на него второй раз, а если бы почувствовала на себе его взгляд — тут же перешла бы на другую сторону улицы.
Затем, все еще одетый в те же жуткие лохмотья, он стал стариной Хенком, славным пожарным, прилетевшим с другого конца света, чтобы провести несколько лишних часов со своей «маленькой женщиной». Такой же грязный, такой же нечесаный, с виду дикарь дикарем. Но на сей раз это была благородная грязь и трудовой пот честного работяги, настоящего мужика, которому не нужны шикарные наряды и прочие прибамбасы. Поэтому-то управляющий мотелем и не подумал усомниться в правдивости его рассказа.
Если бы Кэтлин знала Эм Джи только в обличье бродяги и прочитала бы о его появлении в мотеле номер сорок девять только в полицейском рапорте, она ни за что не поверила бы, что такое возможно. Но она видела это собственными глазами. И слышала тоже.
А теперь она познакомилась с Майклом-кинозвездой. Все еще слегка опасным, но обаятельным и мужественным одновременно, сверкающим ослепительной улыбкой, как в рекламном ролике зубной пасты, сыплющим именами с точностью хирурга и окруженным атмосферой такой таинственности, что малышка-горничная, буквально выставленная в коридор, все же таяла от блаженства.
