Фрэнсис Дикинсон - Секрет счастья
— Кевин Моррисон.
Наверное, если бы она призналась в том, что соблазнила губернатора штата или заманила в постель Джонни Деппа, реакция Бетти была бы сдержаннее.
— Кевин Моррисон? Тот самый? Сумасшедший Коп из Чикаго?
Джессика кивнула.
— Да, тот самый?
Бетти присвистнула.
— Ну ты даешь! Когда же это вы успели?
Выслушав рассказ о ночном происшествии, Бетти развела руками и, убедившись, что дверь плотно закрыта, громко прошептала:
— Это дело рук Стентона. Голову даю на отсечение.
— Стентона? Зачем ему меня пугать? Совет учредителей занял мою сторону. Биллу просто нет смысла идти против всех. Нет, у меня другая версия.
— Какая же?
— Думаю, это тот же человек, который присылал письма. Маньяк. Раньше он только наблюдал, а теперь перешел к активным действиям. То есть болезнь победила окончательно.
— Это тебе Кевин рассказал? — не скрывая скептицизма, поинтересовалась Бетти.
— Нет, не Кевин. Он в маньяка не верит. Я сама так решила. Полистала кое-какую литературу… Знаешь, многих из этих бедняг можно было бы вылечить, если бы они обратились к врачу, специалисту по клинической психологии. Но в обществе слишком прочно укоренилось мнение, что тот, кто ищет помощи у психотерапевта, уже ненормальный, а потому на такой визит мало кто решается. Если у больного есть родственники, они еще могут настоять, но если человек одинок, если он не работает, если всем на него наплевать…
— Понятно, — перебила ее Бетти. — Ладно, думай что хочешь, но помяни мое слово: за всем этим стоит Стентон. Впрочем, ты ведь вызвала меня не для того, чтобы читать лекции о маньяках, верно?
— Ах да, — спохватилась Джессика. — Дело вот в чем. Симс, как ты знаешь, приболел, так что я решила поделить его площадь между тобой и Сарой. Не против, если получишь прибавку?
— Знаешь, я сама хотела поговорить с тобой об этом. Между прочим, ты заметила, что Симс болеет каждый год в одно и то же время?
— Да, конечно, у него сезонное обострение.
— Хотела бы я знать чего, — пробормотала Бетти, недолюбливавшая спортивного обозревателя Гарри Симса с тех пор, как он, набравшись на корпоративной вечеринке, не смог составить ей пару в конкурсном танце, и приз, поездка на уик-энд в Лас-Вегас, уплыл прямо из рук.
— Над чем сейчас работаешь? — спросила Джессика.
— Тема злободневная — основные тенденции осенней моды. Все готово, только Питер задерживает фотографии.
— Я его подгоню, — пообещала Джессика, делая пометку в ежедневнике. — Так что там с основными тенденциями? Не хочется выглядеть огородным пугалом.
Бетти мгновенно оживилась — за изменениями в моде она следила прямо-таки с болезненным интересом и чуть ли не каждый месяц вносила в свой имидж те или иные новинки. Другое дело, что из этого получалось.
— Если коротко, то все должно быть, если так можно сказать, курчаво и пушисто. Очень популярна каракульча. Я видела в одном журнале чудное маленькое пальто из стриженого каракуля. Его можно дополнить какой-нибудь романтической вышивкой или кожаными вставками.
Джессика вздохнула.
— Новое пальто моими планами не предусмотрено. А вот пиджак…
— Пойдешь выбирать, возьми меня. Сейчас в моде пиджаки приталенные, разной длины — от талии до бедер.
— А цвет?
— Ну, цвет ты выбираешь сама. Главное, что пиджак должен быть однотонный. Зато юбки — цветастые.
— Кстати, о юбках.
Бетти перескочила на другую тему с легкостью бабочки, порхающей с цветка на цветок.
— Мне недавно попалась премиленькая, от Гуччи. Боже, ты бы видела эту прелесть! Узкая, скроена из широких косых полос и украшена атласной лентой! Мечта!
— Да, мечта, — пробормотала Джессика. — Боюсь, что дальше мечты дело не пойдет.
— Ну уж вечернее платье ты обязана иметь. У Гальяно…
Договорить Бетти не успела — дверь распахнулась и возникшая на пороге Роуз с плохо скрытым торжеством объявила:
— К вам из полиции, миссис Монро.
— Джек, дай мне слово, что это был не ты.
— Не я? Ты о чем? — Джек Арбетнот озадаченно посмотрел на друга. — В чем дело, Кевин?
— Дело в Джессике Фоллетт. Зачем ты позвонил мне ночью?
— Подумал, что будет неплохо, если ты окажешься на месте, вот и все. Да что с тобой?
Кевин покачал головой. Вздохнул. Отпил пива.
— Знаешь, Джек, я не могу продолжать. Не обижайся, но то, что мы затеяли… Так нельзя.
Арбетнот с мрачным видом кивнул.
— Ты прав. Мы вели себя, как мальчишки. Затеяли игру и даже не подумали, что играем с человеком. Мне и самому не по себе. Особенно после вчерашнего. Бедняжка, должно быть, ужасно перепугалась. Ты ее видел?
— Да, — коротко ответил Кевин, не вдаваясь в детали своего пребывания в доме Джессики Фоллетт. — Скажи, ты знаешь ее мужа?
— Майкла Монро? Они же развелись.
— Оказывается, нет, хотя живут раздельно. Что он за фрукт?
— Ну как тебе сказать… Работает в рекламном агентстве, любит погулять, но ничего лишнего себе не позволяет. Слышал, что он приехал с ней из Чикаго. С полицией никаких проблем никогда не было.
— А Билл Стентон?
Джек едва не поперхнулся.
— Ну ты замахнулся! Стентон — фигура крупная. В нашем городе он наверняка один из самых влиятельных людей. Ярый противник мэра. Политические игры это его хобби. Но с журналисткой, пусть даже редактором газеты, связываться не станет. Она для него мелочь. Тем более что и газета почти его собственность.
— Тогда как ты объяснишь то, что произошло? Кому понадобилось вторгаться ночью в дом Джессики?
Арбетнот развел руками.
— Скажу одно: никаких следов он не оставил.
— То-то и странно. Ладно. — Кевин допил пиво и поднялся. — Мне пора, Джек. Намечается одно дельце.
— Но за Джессикой ты присмотришь?
— Не беспокойся. У меня к тебе просьба. Можешь навести справки о Майкле Монро? Меня интересует его финансовое положение.
— Сделаю.
Прыгнув в омут с головой, Джессика уже не хотела возвращаться на берег. Да и не могла. Водоворот страсти захватил ее, закружил, завертел, увлекая все глубже и глубже. Когда-то нечто подобное она испытала с Майклом. Но тогда, может быть, в силу молодости и неопытности, любовь воспринималась как данность, как нечто естественное, как праздник, отличающийся, разумеется, от будней, но следующий в одной с ними череде.
Тот огонь давно погас, умер, поглотив весь горючий материал, и в последние месяцы Джессика все чаще склонялась к мысли, что душа ее превратилась в пепелище, занесенное серым безжизненным пеплом и холодными, остывшими угольями.
