Донна Стерлинг - Жажда приключений
Тайс встал на колени и дотянулся до пуговиц ее накидки. Он расстегнул их, одну за другой. Его суровое лицо было напряжено от желания.
Держа ее за запутавшиеся в накидке руки, он медленно прокладывал дорожку из поцелуев к ее плечам и груди, легко покусывая и искусно прикасаясь языком, непрерывно приводя ее в трепет. Он играл с ее ногами, затем встал на коленях между ними. Обхватив руками ее бедра, он исполнил ее желание.
Ощущение моментально оглушило ее. Она была готова взорваться от наслаждения. Когда он начал двигаться с медленным вращением, наслаждение выросло и засияло, затем затопило все ее тело потоками жара. Ее рот открылся, глаза наполнились слезами. Она приподняла бедра, чтобы встретить его порывы.
Черты его лица исказились, как от гнева, челюсти сжались. Он был охвачен желанием — страстным желанием — любить ее. Сознание этого наполнило ее ощущением сверхъестественной власти. Она использовала эту власть, чтобы поддерживать огонь его желания.
Отблески лампы легли на его лицо и на каждый натянутый мускул его великолепного тела. Он нашел ее взгляд и прижал ее к себе в сильном объятии.
Наслаждение почти ослепило ее.
Его взгляд проник в самую душу.
— Потанцуй со мной, Принцесса.
Его хриплый шепот воодушевил ее. Когда он начал двигаться, ее пальцы вцепились в твердые мускулы его плеч и бедра ответили его движениям. Утомленный крик вырвался у нее.
Тайс поймал ее рот в бешеном поцелуе. Их движения одновременно ускорились с такой точностью, что он был готов сойти с ума. Их танец стал чем-то большим, чем он мог предположить. Он хотел получить только сексуальное удовлетворение. Но не это желание. Не эту необходимость быть вместе. Не эту уверенность, возникшую в нем, когда он целовал и любил ее, что она принадлежит ему — только ему — и что он умрет, если они вдруг расстанутся.
Она яростно вцепилась в него и с громким криком пришла к финалу.
Он потерял себя, растворясь в наслаждении. И когда наконец они вместе упали на простыни — продолжая обнимать друг друга, — он был так оглушен, что не мог произнести ни слова.
Когда сердца отсчитали несколько сотен ударов, когда самое сильное потрясение прошло, она пошевелилась в его руках, мягкая и слабая, миниатюрная рядом с ним, и ее шепот прозвучал возле его уха:
— Для тебя это было так же непристойно, как и для меня?
Он не улыбнулся. Он не смог бы, даже если бы попытался.
— Ммм, — пробормотал он, крепче обнимая ее. — Это было очень непристойно.
Утром Тайс проснулся в одиночестве на диване в гостиной. Ночью он покинул теплоту и соблазн нежного обнаженного тела Клер вскоре после того, как она заснула. Было нелегко уйти от ее длинных, бархатистых ног, которые переплелись с его ногами. Было нелегко лишить себя удовольствия спать, обнимая ее.
Но по совести он не должен был ни минуты оставаться в ее постели. Ему там нечего было делать. Слишком много лжи между ними. Большой лжи.
Она верила, что он ее телохранитель, нанятый кузеном. Даже если она не звонила Джону Петерсону из опасения, что их разговор подслушают, в конце концов она обнаружит обман. Джон ведь действительно нанял человека из охранной компании, чтобы встретить ее и проехать с ней дальше. Тайс послал одну из своих женщин-агентов в кудрявом золотисто-каштановом парике и солнечных очках, чтобы встретиться с этим человеком в аэропорту. Тот увез подставную наследницу в отель, где она быстро от него отделалась. Тайс мог только вообразить возможный разговор между Клер и ее кузеном: «Отделалась от телохранителя? Ничего подобного! Он и сейчас со мной…»
Но если верить тому записанному разговору, она не позвонит кузену еще несколько недель. А Тайс не будет с ней так долго. Как только он определит цель ее бегства и запланированный пункт назначения, он пошлет окончательный отчет и предоставит дядюшке Эдгару возможность заботиться о ней самому.
Возможность передать кому-либо ответственность за нее чересчур сильно беспокоила Тайса. Почти так же сильно, как мучила его совесть. Он обманывал ее… но этот обман, равно как и ее ложь, не помешал им лечь в одну постель. Любовью с ним она занималась под вымышленным именем.
Это, впрочем, беспокоило его очень мало; взяв свежую одежду из своей сумки, он большими шагами отправился в ванную принять душ. Ни ее ложь, ни что-либо другое не могли извинить его за потерю самоконтроля. Ему надо было вернуть их отношения на правильный путь.
Он уже все испортил. Он оказался в сексуальных отношениях с объектом своего расследования. Свобода Друга зависела от успешного завершения этого дела, свобода Джо. Тайс рискнул главной целью своей жизни из-за одной ночи в ее постели.
Одна ночь в ее постели. Второй не будет никогда.
Стоя под душем, он старался забыть опьяняющий вкус ее губ, ее тела. Ощущение ее плоти в своих руках. Невероятное блаженство быть внутри нее. Бормоча проклятия, он включил холодную воду и заставил себя думать о повседневных обязанностях.
Надо сообщить ее дяде, где она находится и что делает, исключая интимные подробности. Эдгар Ричмонд считал, что кто-то подстрекал ее возмутительно вести себя. Он хотел знать, почему она убежала и с кем связана.
С кем-нибудь она теперь точно была связана.
Хоть бы кто меня пристрелил, тихо застонал Тайс, чтобы прекратить мои страдания.
В подавленном настроении он принял душ, побрился и оделся. Надо было найти выход, но он не мог выбрать правильный путь. Если он решится действовать по совести, то будет чистеньким. Скажет ей все. Принесет извинения.
Но тогда он предаст клиента и не спасет Джо. И что будет дальше? Клер устремится в мир одна, еще более разочарованная и беззащитная и, следовательно, еще более уязвимая, чем обычно. Одно только воспоминание о ней, окруженной «слюнявыми волками» на танцплощадке, вынудило его противиться этому. «Мне надо узнать, что я упустила», — сказала она ему.
Узнала ли она это?
Что, если не узнала?
А что, если узнала?
Все более запутываясь, он покинул ванную через дверь, ведущую в гостиную, а не через ту, что вела в спальню. Она могла еще спать, запутавшись в простынях, — обнаженная, жаждущая и невыразимо прекрасная. Он не мог позволить себе пройти через спальню. Думая об этом, он налетел на женщину, которую поклялся избегать.
— О, — воскликнула она, пошатнувшись и уронив на пол набор туалетных принадлежностей, — извините меня!
Тайс поймал ее за плечи, чтобы не дать упасть. Ее волосы, спутанные после бурной ночи, на утреннем солнце показались ему шелковыми, сверкающими золотом с клубничным отблеском. Голубой бархатный халатик на ее стройном теле подчеркивал синеву глаз — чарующих глаз, затуманенных застенчивостью.
