Ребекка Йенсен - Любовь и риск
Эбби исподтишка наблюдала, как спокойно и уверенно работает медсестра — очень хотелось спросить, как Фиби это удается. Как может женщина, жена полицейского, выносить постоянный страх за любимого человека? Ждешь ли ты окончания каждой его смены, боишься ли повернуться к телевизору, когда передают новости, из-за опасения услышать что-то страшное о твоем муже? Как ты перебарываешь волнение, когда открываешь дверь его капитану или полицейскому капеллану? Или страх, что любой звонок может оказаться роковым сообщением из госпиталя?
Но Фиби верила в счастливую звезду своего мужа. Она жила легко, не скупилась на рассказы о смешных историях, в которых частенько попадал ее Ральф и, не будучи суеверной, гордилась его успехами. Когда однажды Ральф здорово отличился, персонал «неотложной помощи» узнал об этом раньше прессы.
Но Эбби даже не представляла, как вообще можно затронуть деликатную тему, так волновавшую ее. Она не могла подойти к этой безмятежной, предвкушающей радость встречи с мужем женщине и спросить ее, думает ли она о том, что ребенок, которого она вынашивает, может вырасти без отца.
Майкл подъехал к дому Эбби около полуночи. Он провел целую смену в диспетчерской участка, убеждая своих коллег, что он в хорошей форме. Он доказывал это до тех пор, пока полицейские хирурги не сказали, что он может вернуться к патрулированию. У двух из банд, которые он помогал контролировать, вечером произошло столкновение. Он должен был бы находиться там и предотвратить схватку, но лейтенант Свэнн не позволил.
По пути домой он решил заехать к Эбби, желая убедиться, что, по крайней мере, с ней все в порядке.
— Когда она вернулась домой? — спросил он у водителя такси, припаркованного на противоположной стороне улицы.
Тот вышвырнул на тротуар окурок сигареты и лениво потянулся. Таксист дал понять Майклу, что обязанность бебиситтера, приходящей няни, не относится к его любимым занятиям, но все же ответил:
— Около двадцати минут назад. У нее еще горит свет.
Майкл знал, что Эбби ложится поздно и в его распоряжении есть около двух часов. Он вошел в дом, позвонил, но никто не открывал. Он снова попробовал — безуспешно. Тогда он стал нажимать на другие кнопки в надежде, что кто-нибудь не спит. Ему необходимо попасть к Эбби.
Когда он открыл дверь лифта, из одной двери выглянул мальчик-подросток.
— Постой! — крикнул он. — Ты не Арти.
— Верно, — согласился Майкл и нажал звонок Эбби.
Мальчуган шмыгнул обратно в свою квартиру. Эбби не отвечала. Майкл снова нажал.
— Крыша, — подсказал вновь появившийся мальчуган, показав головой наверх.
Майкл также запрокинул голову.
— Она говорит, что это ее солярий.
Майкл поднялся и открыл дверь на смотровую площадку.
Поначалу он ничего не разглядел. Его ослепил свет, вырвавшийся неизвестно откуда. Яркий сноп света, потом свет исчез, когда он затворил дверь за собой. На крыше не было никакого освещения, ничего, кроме черного асфальта и вентиляционных отдушин.
Внизу глазам открывалась сияющая огнями величественная панорама Чикаго, особенно прекрасная под усеянными звездами небом. Майкл мог видеть изгиб Лэйк-шор-драйв, а далеко впереди границы города — на самом краю горизонта. Через несколько кварталов за домом, на крыше которого он стоял, город внезапно обрывался черной пустотой, поглощавшей свет, — это было озеро. Майкл не мог разглядеть никаких судов, озеро походило на одну из тех великих «черных дыр» вселенной, которая, казалось, всосала в себя и суда, и звезды…
Если бы здесь не было так темно, а Майкл не являлся бы полисменом, который в силу своей профессии не доверял мраку, он всласть мог бы насладиться открывшимся перед ним волшебным зрелищем.
Постояв у стены с минуту, Майкл был в состоянии разглядеть кое-какие предметы на черной как сажа крыше: веревки с мокрым бельем, небольшой ящик с высаженными томатами, а на дальней стороне большого прямоугольника раскладное кресло, похожее на шезлонг.
— Эбби?
Она не ответила. Теперь он увидел, что она сидела в кресле: темный изящный силуэт в призрачном свете. Эбби не шелохнулась, услышав его голос.
— Эбби, это ты?
Он осторожно подошел ближе. Профессия сделала его подозрительным, а суровый опыт непроизвольно вынуждал Майкла испытывать страх за нее. Если он способен так легко проникнуть на эту крышу, подобное мог сделать и кто-нибудь другой. Его рука нащупала револьвер, который он носил под курткой, в то время как зоркие глаза разглядывали молчаливое пространство крыши.
Когда он приблизился к Эбби, то увидел что она была одета в свой костюм для утренней пробежки и раскинулась на кресле так, словно загорала под ночным небом. Он не мог разглядеть в темноте большего, кроме того, что она по-прежнему была недвижима.
— Эбби. — Он дотронулся до ее плеча, и она вздрогнула, словно ее ужалила пчела. Майкл был уверен, что Диксон внизу в такси, мог услышать, как она вскрикнула. — Не пугайся, — поспешил он успокоить Эбби, удивленный ее поведением. — Это всего лишь я.
— Господи, Майкл, — произнесла она, прижав руки к груди, где отчаянно билось сердце. — Почему ты так неожиданно подкрался ко мне?
— Я вовсе не подкрадывался, — оправдывался он, — я дважды окликнул тебя по имени.
Она все еще не могла перевести дух. Потом улыбнулась, сняв наушники маленького приемника, который был с ней.
Майкл сразу все понял. Теперь и он мог слышать сочные звуки гитар и лихую дробь барабанов.
— Что это за мелодия, чья музыка? — спросил Майкл и так, чтобы она не заметила, спрятал револьвер.
— Ван Хален.
Эбби опять уселась в кресло, обретая утраченное на какое-то мгновение самообладание. Крыша, озеро и рок-н-ролл.
— Я не в состоянии придумать что-то более отрадное, чем, забравшись сюда, смотреть на небо и слушать музыку.
Воспитанный на лучших образцах классической оперы, Майкл подумал: не стоит говорить Эбби, что в его доме рок-н-ролл вообще никогда не относился к настоящему искусству.
— Я не уверен, что именно в эту пору сидеть на крыше такая уж отличная идея, — сказал он довольно равнодушно.
Она подозрительно взглянула на него.
— Как ты попал сюда?
— Так, как все догадливые полицейские обычно делают. Нажимают на все кнопки подряд, пока кто-нибудь не ответит. Твой сосед ждал Арти.
— А что ты здесь делаешь?
Он нахмурился, но в темноте она вряд ли заметила это.
— Хочу убедиться в твоей безопасности. Я рад, что пришел. Мы можем на минутку спуститься в твою квартиру?
— Я уже говорила тебе, — заметила безжалостная Эбби, — забудь о кушетке. В тот раз ты попал на нее, как говорят летчики, «в результате вынужденной посадки»…
