Эдриан Маршалл - Спаси своего принца
Внутри пахло старостью, во всяком случае, так представлял себе этот запах Шон: чуть горьковатый, сырой запах плесени. Заходящее солнце заглядывало в стрельчатые окошки, рамы которых были украшены скромным плетеным орнаментом, но оно освещало лишь часть часовни — другая скрывалась во мраке.
Шон пригляделся к стенам. На них были изображены библейские сюжеты и усталые лица святых. Лишь одно привлекло его внимание: в углу, на стене, куда еще падали солнечные лучи, было изображено какое-то странное существо.
Шон подошел поближе, наклонился и принялся рассматривать удивительное создание, изображенное живописцем. Существо нельзя было назвать ни зверем, ни человеком. Это было странное тщедушное создание с огромными глазами и тонкими, как прутья, руками, сжимавшими темно-лиловый шар, прикрепленный к цепочке.
Что бы это могло быть? — мелькнуло в голове у ошарашенного Шона. В первый свой приезд он не разглядел этого рисунка. Впрочем, ничего удивительного: рисунок был совсем небольшим, к тому же располагался внизу стены и в самом ее углу. Его как будто нарочно нарисовали отдельно от остальных изображений.
Может быть, рисунок сделали позже? — подумал Шон. Но что это за существо? Призрак? Эльф? Гуманоид? А что за странный шар оно сжимает в руках? И кто додумался нарисовать его здесь, в часовне? Эх, не зря он требовал от Эммета, чтобы тот привез в Ловенхилл их консультанта по вопросам мистики…
Внезапно за спиной Шона раздалось какое-то шарканье. Милано, хоть и не был суеверным, порядком испугался и даже тихо вскрикнул, чем вызвал у пришедшего ехидное хмыканье.
Шон обернулся и вздохнул с облегчением, когда разглядел в полумраке часовни знакомую щупленькую фигурку в мешковатой одежде.
— Вы бы хоть предупреждали… — укоризненно покосился Шон на девушку. — Что вам тут понадобилось?
— А вам? — вместо ответа нахально поинтересовалась она.
— Мне? — недоуменно уставился на нее Шон. — Я вообще-то — режиссер. А в этом месте будет проходить часть съемок…
— Проникаетесь атмосферой? — ехидно полюбопытствовала Джун. — Заметно — на вас лица не было, когда вы обернулись.
— Уж будто?
— Точно вам говорю. Побледнели, прямо как камень, из которого эту часовню строили, — ехидно заметила она. — Даже вскрикнули. Решили, наверное, что я — тот призрак, которого так боятся местные…
— Вы — призрак? — Шон усмехнулся, чтобы скрыть смущение. — Да ну, бросьте. Я просто от неожиданности… Даже не испугался, а растерялся. А в легенды я не очень-то верю. Люди в больших городах умудряются сочинять про «дома с призраками», что говорить о маленьких, таких, как Ловенхилл…
— А я верю, — пожала плечами Джун, — во всяком случае, верю в то, что была какая-то причина для того, чтобы выдумать легенду…
— Возможно… — Шон покосился на стену и поманил пальцем Джун. — Подойдите-ка сюда и посмотрите на это.
Джун принялась внимательно разглядывать рисунок, на который указал ей Шон.
— Ничего себе… А кто это такой? Вы не знаете? — подняв голову, поинтересовалась она у Шона.
Акварельно-голубые глаза смотрели на него так, словно он и вправду мог ответить на все ее вопросы. Шону это льстило и смущало одновременно.
— Я скверно разбираюсь в религии. Могу сказать только то, что к католическим святым этот парень не имеет отношения. Если у этого существа вообще есть пол… Правда, вот что странно, — немного помолчав, добавил Шон. — Техника рисунка одна и та же — может быть, художнику, который расписывал здесь стены, подражал какой-то талант, а может быть, сам художник дорисовал это изображение. Вот только зачем?
— Может, у него было видение? — предположила Джун.
— Все возможно. Особенно когда переберешь с выпивкой, — усмехнулся Шон.
— Слышала бы вас моя бабушка, — покачала головой Джун.
— А что, миссис Петсилия — ярая противница алкоголя?
— Пентилия, — поправила его Джун. — Нет, просто ей не нравятся богохульники.
— Я — вовсе не богохульник, — обиделся Шон. — Пошутил, только и всего. Да и не верю я в видения. Вот вам, Джун, они часто являлись?
— Ни разу, — честно призналась Джун. — Но ведь они являются не всем.
— Естественно, не всем. Только тем, кто любит закладывать за воротник, злоупотребляет таблетками и прочей гадостью, а еще людям с душевными расстройствами…
— Ну вот, снова вы за свое, — вздохнула Джун.
— Извините, если оскорбил ваши чувства. Просто я — материалист и во всем пытаюсь найти рациональное зерно.
— Странно… — Девушка поправила выбившуюся из того, что сложно было назвать прической, прядь волос и недоуменно покосилась на Шона.
— Что вам кажется таким странным? — полюбопытствовал Шон.
— Вы не похожи на режиссера, который снимает «мистические комедии».
— А на кого, по-вашему, я похож?
— Не знаю… Если бы вы снимали какие-нибудь драмы или триллеры, я бы не удивилась…
Шон усмехнулся.
— По-вашему, я должен закатывать глаза к небу, взахлеб говорить о чудесах и без умолку шутить?
— Я не это хотела сказать… — стушевалась Джун.
— Знаете, Джун, у меня есть знакомый актер. Он — комик. Я не буду называть его имени, но оно довольно известное. Так вот, этот комик на экране смешит своих зрителей до слез. А в жизни — это невыносимо тяжелый человек. Мрачный и довольно желчный. От него уже ушли две жены, а теперь и третья собирается его бросить…
— Может быть, теперь он задумается, — спокойно ответила Джун, которую эта история, кажется, не слишком уж впечатлила.
— О чем?
— О том, что пора меняться.
Шон махнул рукой. Что, спрашивается, он хотел услышать от зеленой девчонки? Видно было, что Джун прекрасно поняла его жест, но вслух ничего не сказала, только слегка прикусила нижнюю губу.
Ребенок, подумал Шон. Даже обижается, как маленькая девочка…
— Как ваша бабушка? — смягчив тон, поинтересовался он. — Вы хорошо устроились?
— Лучше некуда, — недовольно пробормотала Джун. — Бабушка наотрез отказалась заселяться в гостиницу, и теперь мы — гости одинокой пожилой дамы «без вредных привычек»…
— А вы хотели, чтобы у нее были вредные привычки? — улыбнулся Шон.
— Нет, я просто думала, что в гостинице нам будет веселее, — призналась Джун. — Но бабушка решила, что она готовит лучше, чем повара в гостиничном ресторане. Так что мне снова придется питаться овсяной кашей и котлетками на пару…
— Здоровое питание, — пожал плечами Шон. — Вы должны быть благодарны своей бабушке за заботу.
— За это она бы простила вам богохульство, — хмыкнула Джун. — Знаете, наверное, это хорошо. Но я бы предпочла, чтобы иногда было плохо… А где ваш замечательный зверек? Вы не взяли его в Ловенхилл?
