Нина Стожкова - Наживка для фотографа
— Короче, коллега, не суетись. Иначе придется с престижной и непыльной работой расстаться. Начальство, сама понимаешь, девичьи капризы не приветствует. Кстати, а чем еще нам здесь неделю заниматься? Ты что же думаешь, я эти интервью и прочую муру за пару дней не сделаю?
— Это шантаж. — Ленка пыталась говорить ледяным тоном, но ее голос предательски дрожал, и больше всего на свете она боялась сейчас разреветься. — Знайте, у вас, Игорь Всеволодович, нет никаких шансов. Я не терплю, когда мной манипулируют, всегда все делаю наоборот. Я устала и хочу есть.
Она вышла на балкон и оценила обстановку. Седьмой этаж, соседи, наверное, на пляже.
— Хэлло! — закричала Ленка неестественно громко и радостно, когда на балконе справа вдруг появилась толстая иностранка.
— Привьет, я из Германии, — объявила дама.
Ленка обрадовалась фрау, как родной. Ура, теперь она не одна! Во всяком случае, если что, можно будет позвать на помощь.
— Ну ладно. — Гарик неохотно убрал руку, которой загораживал выход. — Что-то я сегодня устал. До завтра, беби!
Когда дверь за ним закрылась, Ленка без сил опустилась в кресло. Что ж, пока счет 1:0. Похоже, этот отвратительный тип привык получать все, что хочет. Теперь он не отступится. Видно, по-другому добиваться женщин просто не обучен. Не научился за всю жизнь элегантно ухаживать, красиво соблазнять — или не хочет? Неужели ему никогда не давали отпор? Или он идет напролом лишь в таких вот беспроигрышных ситуациях? Скотина! Ничего, кроме отвращения, такой тип вызывать не может. Главное — не поддаваться угрозам и шантажу. Правда, силы у них не равны. Но мама с детства учила: чем труднее задача, тем интереснее ее решать.
Следующие два дня Ленка вела себя как в тылу врага. Ни одного лишнего движения, ни одной улыбки, ни единого легкомысленного взгляда. Деловые отношения, не более того. Впрочем, в работу они и вправду включились с ходу и целыми днями колесили по крымским дорогам в раскаленной машине, взятой напрокат, выбирая места для съемок. Попутно их «съемочная группа» отыскивала в городках Южного берега Крыма интересных людей для интервью. В поездках Ленка неизменно садилась на заднее сиденье, чтобы быть подальше от Гарика. Даже на пляж старалась ходить в другое время. Почему-то не хотелось, чтобы он ее видел в купальнике.
«Хожу, как женщина Востока, очи долу», — поймала она себя на забавной мысли, когда они оказались на берегу моря, и впервые за два дня улыбнулась. Волны белыми барашками стелились у их босых ног, сквозь синюю воду просматривались разноцветные камешки. Гарик внимательно взглянул на нее и вдруг потрогал за мочку уха. От неожиданности она резко махнула рукой, и черные очки слетели с лица Гарика. Одно стекло вылетело, ударилось о гальку и разлетелось на кусочки.
— Идиотка, истеричка, что ты наделала? — заорал он. — Эти очки я купил в Париже! Они стоят целое состояние!
— Я оплачу, — пролепетала Ленка, пытаясь сложить из осколков линзу. Ей внезапно стало жаль этого недалекого человека. Вот, дурачок, считает себя богемой, может, даже элитой, а сам прост и незатейлив, как это разбитое стеклышко. И женщина в знак примирения дотронулась до его руки. С удивлением она почувствовала, что через нее прошли токи, которых совсем не ожидала, и отдернула руку. Этот моральный урод, эта похотливая скотина, этот мерзавец вызвал у нее явно недвусмысленное желание. Но почему? Страх и унижение, ненависть и беспомощность, жара и усталость переплавились в то, чего Ленка ожидала меньше всего. Похоже, борьба с врагом отняла у нее все силы, и ее организм таким парадоксальным образом решил компенсировать перегрузки. С ужасом и отвращением почувствовала: сил на борьбу с желанием не осталось. Она, наверное, сойдет с ума, если немедленно не сделает с ним это. «Что ж, месть иногда принимает причудливые формы, — внезапно решила Ленка. — Когда-то я читала про стокгольмский синдром. Жертва начинает любить палача, чтобы не сойти с ума. Мозг, спасая своего хозяина, замещает один объект на другой. Я безумно хочу этого мерзавца. Что ж, воспользуюсь им, как мальчиком по вызову. Буду считать, что не он меня, а я его использую для удовольствия, не затрагивая душу. Хладнокровно и расчетливо, в общем, по-мужски, как мужчины нанимают проститутку. Впрочем, моя душа его волнует меньше всего, так что и он будет в выигрыше…»
«Не смотри ты по сторонам, оставайся сама собой», — пела в телевизоре молодая звездочка. Шторы были плотно задернуты, полуденное солнце почти не проникало в комнату. Мокрые тела слаженно двигались в такт ритмичной песенке на узкой, отвратительно скрипящей койке. Это было так не похоже на все, что случалось с Ленкой прежде, когда она почти теряла сознание от любви или вдруг в разговоре забывала самые простые слова и превращалась в полную идиотку, когда она проезжала свою остановку в метро или проливала на плиту кофе. Теперь же она была абсолютно спокойна, даже весела и, не отступая от простого как мир сюжета, старалась не затягивать этот примитивный, в сущности, клип. «Оставайся сама собой», — пела она про себя, изгибаясь на узкой койке, как гимнастка, делая почти акробатические кульбиты и расчетливо приближая долгожданный финал.
— Ну, наконец, все! Давай, Гарик, поворачивайся — в душ, и побыстрее уходи, — объявила она партнеру с последними аккордами песни. — Мне надо поработать. Хочу просмотреть съемку, чтобы в Москве было меньше мороки.
— Ну, ты даешь! А поговорить? — растерянно пробормотал Гарик. Он явно не ожидал такого поворота событий и медлил с уходом. — Лен, хочешь, спустимся в бар, я тебе холодного шампанского возьму? — неожиданно предложил он.
— Возьми деньги в моей сумочке, — спокойно попросила Ленка. — Это я должна поить тебя шампанским за доставленное удовольствие. Ты мне ничего не должен, мальчик. Прости, к сожалению, некогда бездельничать. Завтра увидимся. Ладно?
— Ну, как тебе было? Классно? — помявшись на пороге, с надеждой спросил Гарик.
— Да ладно, не парься, тебе-то какая разница? — удивилась Ленка. — Ну, все, Игорь Всеволодович, пока.
Ленка простила его и не думала о мести. Просто потеряла к нему всякий интерес, как мужчины теряют интерес к проститутке, когда она профессионально выполнит свою работу. И все же она отомстила. Гарик запал на Ленку окончательно и бесповоротно. Мужчина за тридцать, он вдруг впервые с изумлением узнал, что, кроме вольного секса и воспроизводства самих себя в браке, на свете еще бывает любовь. И теперь он ходил и канючил любви, которой у Ленки к нему не было и быть не могло. Он смотрел на Ленку глазами побитого спаниеля, но ей уже было все равно. Этот его просящий взгляд ловила она на себе потом не раз в агентстве. Гарик не упускал случая застать ее наедине и задать один и тот же изрядно надоевший вопрос:
