Нина Стожкова - Наживка для фотографа
Вопросов оставалось куча, но было ясно одно: гордячка Леля наехала на Антона совершенно напрасно. Если она, Ленка, расскажет, как было дело, королева, наверное, простит верного пажа. А может, ей, Ленке, не стоит вообще влезать в эту историю? Как говорится, дело семейное… Пускай сами разбираются. Сестра сестру простит, а уж возлюбленного тем более. Короче, в итоге виноватой окажется она сама, дура-разоблачительница. Нет уж, одернула себя Ленка, долг верной боевой подруги она выполнит, чего бы ей это ни стоило. А там — будь что будет. Если не бороться со злом, оно будет расти, как тесто на дрожжах, и в конце концов, выплеснувшись из адского котла, погребет под собой, как лава, всех и вся. И Лелю, и Лизу, и Антона. А может, и ее, Ленку. «Меня, может быть, наградят за глупость. Посмертно», — привычно съязвила Ленка про себя, а вслух сказала:
— Ладно, проехали. Все ясно. По-моему, ты, Федор, тоже метишь в папарацци. Но учти, чем больше у меня конкурентов, тем сильнее я завожусь и расцветаю. Люблю соревноваться даже сама с собой, потому сегодня здесь. А теперь, друзья, дайте-ка щелкну вас на память. Федор, обними покрепче Лизу. Улыбайтесь! Готово! Фотки — за мной.
И Ленка сделала несколько фотографий Принцессы и Шрека, как теперь про себя она называла ребят.
Федор пытался протестовать, однако понял, что Ленка не отступится. Та еще штучка, вроде Лизы. Интересно, почему она прицепилась к той злосчастной фотке? Ей-то что до Лели? Из зависти, что ли, решила до правды докопаться? Ну да, пианистка, пожалуй, покрасивее будет…
— Подробности потом. — Ленка словно подслушала его мысли и добавила: — Я свои обещания всегда выполняю. Смотрите!
Медленно, чтобы не испортить эффекта, Ленка пролистала кадры в фотокамере. Наконец на экране появилась крупная мужская голова в черной бандане.
— Маркин! — взволнованно закричала Лиза. — Это он! Володька Маркин с третьего курса. Вот сволочь! Не зря ходили слухи, что он родную мать готов продать. Всем, чем можно, в академии приторговывает. А главное — совестью. Говорят, его высокопоставленный папаша сынка в строгости держит, денег на пафосные клубы не дает. Мечтает, что когда-нибудь для Вовки конезавод купит. А пока, мол, пускай учится и сам выкручивается. Значит, Маркин нашел еще один способ заработать. Вовка — черный букмекер! Ну и ну!
— Я ему покажу способ заработать! — заорал Федька и оглянулся в поисках черной банданы, однако его уже и след простыл…
Лиза, холодно простившись с новоявленной мисс Марпл, поспешила за своим верным оруженосцем. Ленка осталась одна, быстренько сложила аппаратуру в сумку и тоже двинула к выходу. Внезапно она увидела что-то в траве, не удержавшись, нагнулась. Тут же обругала себя: вечно она, как сорока, клюет на все блестящее. То на яркую, не по сезону, бижутерию, то на эффектных мужчин, у которых потом оказывается скандальная ориентация. Теперь вот на обычную стекляшку. Она рассеянно покрутила в руке находку и вдруг почувствовала, что та завораживает, притягивает, словно в ней скрыта какая-то тайная магия. Стекло было неправильной формы, дымчато-серого цвета. Кусочек метеорита. «Да это же осколок стекла от темных очков!» — внезапно догадалась девушка. Ленка повертела находку в руках. Лучи солнца обтекали округлые поверхности, почти не отражаясь от них, она уже собиралась бросить бесполезный мусор под ноги. Вдруг солнечный луч, зацепившись за какой-то незаметный скол, ударил ее по глазам.
«Тогда, в Ялте, он тоже был в темных очках», — вдруг вспомнила Ленка. Она попыталась прогнать, казалось бы, давно забытое воспоминание, но, как это часто бывает, чем большее усилие она над собой делала, тем ярче всплывали в памяти те три дня. Выходит, память и впрямь коварная штука: прячет до поры в укромных уголках все самое темное, давно забытое, а когда покажется, что оно выцвело, как на старой фотопленке, и давно исчезло — запретное вдруг проявится, да так ярко, что ударит не только по глазам, но и по сердцу. Похоже, ее личную «пленку» памяти еще и обработали каким-то сверхновым составом, не забыв проставить на каждом кадре дату: Ленка поняла, что помнит те три дня по часам, если не по минутам. Беспощадный внутренний хронометр внутри ее внезапно принялся отстукивать бешеный ритм. Как три года назад…
«Везет же некоторым», — завидовали ей тогда все, ну буквально все на этаже. Еще бы! Ленке, без году неделя работавшей в агентстве, единственной из их большого отдела, словно выигрышный билет, выпала командировка в Ялту. Да еще в середине июня, да плюс начальство договорилось, что их с коллегой-репортером поселят в шикарную гостиницу. Коллеги из их редакции, и клерки из секретариата, и художники из соседней редакции, и водители, и даже уборщица — все посматривали на Ленку с завистью. Мол, не успела на работу устроиться — и сразу же ей такие каникулы… Да, наверное, неспроста тебя взяли сюда, где даже уборщицы, не говоря о секретаршах и курьерах, чьи-то племянницы или соседки по даче. Короче, не надо рассказывать сказки. Молодая, аппетитная, мужчин в руководстве полно, уж наверное, с кем-нибудь да познакомилась поближе…
Эти сплетни Ленку только забавляли, не мешая радоваться подарку судьбы. Она обожала Южный берег Крыма, с детства помнила его душистый травяной зной, сине-зеленые краски и колючие на ощупь, раскаленные, как сковородки, скалы, словно выраставшие из моря. Ленка давно мечтала побывать в старой Ялте, побродить по ее горбатым улочкам, ведущим к морю, вволю поплавать, когда основная работа будет сделана, поскольку отпуск в этом году ей не полагался. В душе она понимала, что завистники правы и командировка больше смахивает на отпуск, и тихо радовалась — как ребенок, которого вместо школы отправляли в санаторий посреди учебного года. Да и работа, которую ей поручали в командировке, была приятной и необременительной. Им тогда предстояло вместе с пишущим корреспондентом подготовить пейзажные снимки и небольшие текстовые зарисовки для фотоальбома. Считай, неделя поездки по Южному берегу, выбор натуры, встречи с интересными людьми и все остальное в том же духе. Да и проживание в заветной гостинице приятно интриговало.
В конце концов она решила: «А не буду-ка я обращать на сослуживцев внимания, как на расшалившихся детей!» И ей стало легко и весело. Однако атмосфера в отделе, прозрачные намеки коллег и тонкие шуточки начальства с каждым днем все больше напоминали настрой старшеклассников перед первым походом с ночевкой.
— Смотри, Елена, наш Гарик бабник со стажем, своего не упустит, особенно на курорте, — веселились сослуживцы, многозначительно переглядываясь и хихикая.
— Нужен мне ваш Гарик сто лет, как засвеченная пленка, — фыркала она, — и глуповат, и простоват, бедняга. А уж красавец — не то слово! Толстый, рыжий, круглая физиономия аж лоснится от наглости… Я с такими даже в пионерлагере на дискотеке танцевать не пошла бы. У меня, между прочим, и в школе, и в институте всегда симпатичные кавалеры были.
