Марион Леннокс - Всего лишь каприз
— Он чувствует себя на лодке как дома, — заметил Гейб.
— Тем лучше для него, — ответила она. — Потому что мы собираемся оставаться на лодке, пока ты здесь. Твоя команда возвращается только завтра. Ничего страшного не случится, если еще один день ты проведешь на суше.
Гейб вздохнул. Затем подошел к штурвалу и завел двигатель. Лодка заревела, чуть подалась вперед — и причал остался позади.
Ой-ой-ой-ой-ой…
Между причалом и лодкой было уже примерно двадцать ярдов. Может, лучше спрыгнуть и вплавь добраться до берега? И Коняшку прихватить с собой?
Коняшка все еще играл роль капитана, стоя на мостике. Он жадно вдыхал соленый морской ветер — об этом можно было догадаться по мелкой дрожи его ноздрей.
Еще вчера он выглядел так, словно скоро умрет. А теперь… он был прекрасен. Если не присматриваться внимательно к его висящей клочьями шерсти.
На ней самой был легкий свитер нежно-розового цвета. Он прекрасно сочетался со светлыми джинсами. И с балетками от Гуччи. На костюм рыбачки это совсем не похоже.
— У нашей бухты есть небольшой мол, — проревел Гейб, крепко держась за штурвал. — Там я остановлюсь, чтобы вы сошли на сушу.
— Нет!
— У тебя начнется морская болезнь.
Об этом она не подумала.
— Я не страдаю морской болезнью.
Почти никогда. Если только слегка…
— Мы будем плавать вокруг коралловых рифов в неспокойной воде. Тебе когда-нибудь приходилось плавать на небольшой лодке по волнам?
— Да мне плевать! — не выдержала Никки. — Ты ведешь себя как упрямый осел. Все зависит от тебя.
Если ты решаешь идти в открытое море, я плыву с тобой. Страдаю я при этом морской болезнью или нет, уже не имеет значения.
— Прекрасно, — сказал он и повернул штурвал, обозначив этим новый курс движения. Теперь вместо мола, на котором он намеревался ее высадить, они направлялись в открытое море.
Никки все еще стояла скрестив руки на груди, но чувствовала себя при этом ужасно глупо.
Морской бриз был для нее холодноват. Когда лодку пошатнуло на высоких волнах при выходе из бухты, ей пришлось схватиться за поручни.
— Никки?
— Что? — бросила она на него сердитый взгляд.
— Надень это.
Они уже почти подплыли к выходу из бухты, и он на мгновение смог оставить штурвал. Теперь Гейб протягивал ей плащ, который выглядел еще более ужасно, чем его рыбацкий костюм.
— Я не думаю…
— Надень это! — проревел он. — И еще не забудь про спасательный жилет. Под лавкой лежит пакет с таблетками от укачивания. Возьми себе одну. Еще нужно привязать Коняшку. И главное — не путайтесь у меня под ногами.
До рифа, у которого были расставлены корзины, они плыли около получаса. Все это время Никки находилась на мостике, рядом с Коняшкой.
Он очень хорошо видел ее: изящная фигура в безразмерном мешковатом плаще с лежащей у ног собакой. Оба смотрели куда-то вдаль. Ветер забавно трепал большие уши пса. Волосы Никки, казалось, теперь жили собственной жизнью.
Ее стрижка обычно выглядела идеальной. Волосы были гладкими и блестящими. По крайней мере, до того момента, как первый порыв ветра полностью растрепал их.
Гейб зачарованно наблюдал за тем, как брызги воды и ветер делали свое дело: где-то на полпути к месту назначения прическа Никки превратилась в копну мелких кудряшек. И она уже совсем не была похожа на лощеную городскую даму. Она была одета в безразмерный плащ, украшенный стразами из рыбьей чешуи, ее волосы подняли на голове мятеж, и всю эту картину гармонично дополняла свернувшаяся у ее ног огромная собака.
И все-таки морская болезнь ее не подкосила. Скорее наоборот, Никки выглядела так, словно все происходящее доставляло ей удовольствие. И когда до нее долетали брызги соленой воды, она подставляла им лицо и, казалось, смеялась. Она крепко прижималась к собаке, и Коняшка при этом тоже выглядел довольно счастливым.
— Гейб! — вдруг услышал он ее крик.
Встревоженный, он отвел дроссель и вышел из рубки, чтобы посмотреть, что случилось.
Тюлени.
Они были привычной частью морской жизни: на скалистом острове в паре миль к югу от Банксия-Бэй жила их крупная колония.
Для Никки это было нечто совсем новое. Она смотрела на морских животных с нескрываемым восторгом.
Тюленей было около дюжины, они то погружались в воду, то выныривали на гребне волны, то плыли вдоль бортов лодки, то появлялись перед ней, то выныривали сзади.
Никки стояла у поручня и с наслаждением следила за их играми.
Старый самец показался над волной, издал рык и снова исчез в воде.
Гейб улыбнулся. Он вернулся обратно за штурвал, передвинул вперед дроссель на полную мощь. Ему показалось, что эти действия вызвали возглас одобрения у тюленей, которые увидели, что кильватер стал еще больше.
— Похоже, они дрессированные, — в восхищении прошептала Никки.
— Эти — нет. Они дикие и свободные. И четко знают, что им от меня надо. Высокой волны.
— Они прекрасны. О… — Один из молодых тюленей, размером чуть меньше остальных, показался над поверхностью, выпрыгнул из воды, оказавшись высоко над волной, и снова погрузился в море. Если бы она вытянула руку вперед, вполне бы могла к нему прикоснуться. Никки сжала руку Гейба, с восторгом глядя вниз: — О-о-о…
— Они едят мою рыбу, — проворчал Гейб, пытаясь скрыть то, что чувствовало его сердце на самом деле.
Он смотрел на Никки. Куда пропала изысканная, воспитанная для жизни в высшем обществе девушка, которой он недавно сдал часть своего дома? Теперь на ней была огромная зюйдвестка. Ее волосы представляли собой копну непослушных кудряшек. На щеках блестели следы потекшей туши.
Он не мог понять, что происходило в его душе… На лодку надвинулась высокая волна. Его рука крепко обняла ее за талию и прижала к себе. Казалось, Никки даже не заметила этого движения. Она была полностью поглощена играми молодых тюленей. Молодняк прыгал через старого самца, крутился у его огромного тела, словно он был камнем, вокруг которого они играли в салочки.
— Какой же он огромный, — прошептала Никки.
— Это Сесил. Местная легенда. Он — единственный в мире тюлень, прославившийся тем, что продолжает играть и резвиться со стаей. Обычно самцы, когда их время вожака стаи проходит, направляются к отдаленным скалам и живут там до конца жизни, пребывая в тюленьей хандре. Но Сесил нашел прекрасную альтернативу.
Она тихо засмеялась, и этот милый грудной смех заставил Гейба почувствовать нечто совершенно невероятное. И он не понимал, что теперь ему делать с этим новым чувством. Он все еще обнимал ее за талию. Никки стояла совсем рядом с ним, продолжая наблюдать за тюленями. Ее глаза блестели искрами смеха, и то, как она прижималась к нему, было настолько естественно, словно так должно было быть всегда.
