Сандра Филд - Доверься любви
— Это мне?
— Если хочешь, — неловко сказал он.
— Как можно не хотеть! Они великолепны.
Ее глаза сияли, как хрусталь. Все разумные мысли вылетели у него из головы.
— Как прошел день? — вымученно произнес он.
Карин начала рассказывать ему обо всех своих четвероногих пациентах, и Рэйф немного расслабился. Когда лимузин остановился, Карин посмотрела в окно.
— Это же аэропорт, — удивилась она.
— А вон там мой личный самолет.
По ее лицу промелькнула тень.
— Мы куда-то летим?
— Мой курорт в штате Мэн находится в часе лета. Не волнуйся, ты успеешь на работу.
Доверься мне. Таков был истинный смысл его слов. Ему она, пожалуй, могла доверять, а вот самой себе…
— Обещаю, тебе понравится, — добавил Рэйф.
— Ты правда очень богат? — спросила Карин, очаровательно нахмурив брови.
— Очень.
— Сколько у тебя курортов?
— Пара сотен.
— А домов?
Она так подозрительно посмотрела на него, будто владеть собственностью за границей было преступлением.
— Каменный дом в Дровертоне, пентхаус в Лондоне, коттедж на Гебридских островах, шале в Сент-Морице и маленькое бунгало на Кокосовых островах. Но я все время провожу в Стонериггсе, а в остальных домах обычно гостят мои друзья.
— У нас с тобой нет ничего общего!
— Карин, — властно сказал он, — давай отложим эти споры на потом. Если не брать в расчет деньги, у нас с тобой много общего. Пошли, нас ждет пилот.
Карин была в восторге от самолета, особенно ей понравились кухонька и ванная, в которой было все необходимое. Убрав сумку с ночными принадлежностями, она уютно устроилась в глубоком кожаном кресле.
Курорт, куда они летели, находился на изумрудно-зеленом острове у побережья штата Мэн. Бирюзовая гладь моря была усеяна белыми точками яхт и катеров. Когда самолет снизился, Рэйф сказал:
— Я задумал превратить это место в конференц-центр для руководителей. Здесь есть вертолетная площадка, конференц-залы, оборудованные самой современной техникой, спортклуб, солярий и огромный бассейн. Отсюда видно пристань для яхт.
— Наверное, здесь очень трудно сосредоточиться на делах, — усмехнулась Карин.
— Это хорошее вложение денег, — небрежно произнес Рэйф.
Самолет приземлился. Перед ангаром их ждал еще один лимузин. Они сели в него и поехали по извилистой дороге, по краям которой росли ели и березы, мимо шале, спрятавшихся под сенью деревьев, мимо песчаных пляжей, украшенных огромными гранитными глыбами. Карин привело в восторг главное здание из камня и кедровой древесины. Наконец они добрались до уединенного бунгало, окруженного с трех сторон величественными буками, густым кустарником и садами, в которых благоухали лилии, розы и жимолость. Впереди простирался океан.
Проводив Карин в дом, Рэйф сказал:
— Здесь три спальни. Выбирай любую. После мы поужинаем.
В каждой спальне были свой балкон, камин и отделанная мрамором ванная. В гостиной, облицованной панелями из беленой сосны, на полу были ковры ручной работы. Камин обрамляли стеклянные скульптуры в стиле модерн. Карин подумала, что у нее не хватит слов, чтобы описать все это Лиз. С Фионой будет проще: она привыкла к подобной роскоши.
Думая, что ей все это снится, Карин шла вместе с Рэйфом к главному зданию. Когда они вошли в сводчатое фойе с огромными окнами, Рэйф посмотрел на свою спутницу. Она была так спокойна, будто каждый день посещала подобные места.
Когда им принесли меню, Рэйф мягко сказал:
— На цены даже не смотри.
С трудом отведя взгляд от высокого деревянного потолка и дорогих ковров, Карин открыла меню.
— Я так голодна, что могу тебя разорить, — пошутила она.
— Здесь все принадлежит мне, помнишь? Заказывай, что хочешь.
— Надеюсь, наш ужин не закончится мытьем посуды? — с озорной улыбкой спросила Карин.
— Только не сегодня.
— Прямо глаза разбегаются. Как тут выбрать?
Он начал рассказывать ей про закуски. Когда им налили вина, Рэйф поднял свой бокал:
— Давай выпьем за Фиону и Джона.
— За их счастье, — сказала Карин с блестящими от слез глазами. — Я так скучаю по ней и сгораю от нетерпения увидеть Джона!
— Ты можешь приехать в Стонериггс, когда захочешь, и встретиться с ними.
С ее языка едва не сорвались слова о том, что он многое принимает как должное. Нет, лучше отложить все споры на потом. Смакуя дорогое вино, она воскликнула:
— Я никогда не пробовала ничего подобного! За кого еще можно выпить?
— Может, за твою подругу Лиз? — засмеялся он.
— Точно. За Лиз и Пьера.
Он чокнулся с ней.
— Я счастлив быть здесь с тобой, Карин.
Эти слова вырвались сами собой. Карин пристально посмотрела на него, затем отвела взгляд.
— Сочтем это за комплимент моему платью.
Это был завуалированный отказ. Рэйф почувствовал, что начинает закипать. Похоже, противостояния не избежать, но сейчас не место и не время.
— Ты права! — подтвердил он. — Почему бы нам теперь не выпить за моих родителей? За Джоан и Реджинальда, которые до сих пор безумно любят друг друга.
Карин молча согласилась с ним.
— Замком управляют они?
— Да, и делают это весьма эксцентрично.
Сначала он рассказал ей о том, каким Холден-Касл был много лет назад и каким стал сейчас, затем заговорил о неуправляемой своре собак его матери и о том, что отец просто одержим игрой в бридж. В его рассказе ощущалась глубокая привязанность, и это тронуло Карин.
Потом она сама начала рассказывать о своих родителях, о том, как долго ее отец боролся с болезнью сердца, о трудностях, которые выпали на долю ее матери.
— В университете я была настоящим книжным червем. А как иначе? Ведь моя мама пожертвовала многим, чтобы оплатить мое образование.
Она попробовала салат, приправленный клюквенным соком и оливковым маслом.
— Ммм… восхитительно.
Затем Рэйф попросил ее рассказать о детстве и юности. Им принесли креветки, морские гребешки с овощами и мусс из кленового сиропа. К каждому блюду подали соответствующее вино. Но его надежда на то, что она расскажет ему о своем браке, не оправдалась.
Допив свой эспрессо, Карин сказала:
— Это было лучшее, что я когда-либо ела. Спасибо тебе, Рэйф.
— Не за что. Ты не хочешь немного погулять или потанцевать в патио?
— Когда-то я любила танцевать, — задумчиво произнесла Карин.
Стив был превосходным танцором, но слишком техничным, его душа была глуха к музыке. Танцевать же с другими он ей не позволял. Вспомнив о его жесткости, она содрогнулась.
— Тебе холодно?
