Кэрол Мортимер - Нежное сердце
— О, я не…
— Цезарь! — твердо произнесла миссис Наварро.
— Нет нужды ни в чем меня убеждать, — заговорила Грейс. — Я буду счастлива поделиться с вами и с Цез… мистером Наварро рецептом.
Эстер заметила эту оговорку, если судить по блеску, появившемуся в ее голубых глазах.
— Карлос? — обратилась к мужу Эстер.
— Вы быстро поймете, что проще дать моей жене то, чего она хочет, чем сопротивляться ей, — с любовью произнес Карлос и, улыбаясь, повернулся к сыну: — Еще одну чашку, Цезарь.
Цезарь слегка сжал попку Грейс и отступил:
— Мой отец прав: гораздо легче подчиниться и сделать так, как велит моя мать, чем спорить с ней.
В его голосе отчетливо слышались любящие нотки, но на Грейс он взглянул с насмешкой, а затем отправился за четвертой чашкой для кофе.
Грейс с восхищением посмотрела на Эстер:
— Я с радостью дам вам рецепт шоколадного мусса прямо сейчас, если только вы объясните, как добились такого результата.
Миссис Наварро усмехнулась:
— Как и его отец, Цезарь лает, но не кусается. — Она взяла Грейс за руки. — А теперь давайте поудобнее устроимся на диване и пообщаемся.
Два часа спустя, когда был выпит кофейник специального сорта кофе, который предпочитал Цезарь, и бокал бренди, Грейс осознала, что, в понимании Эстер Наварро, «пообщаться» значило говорить в основном о себе и о своей семье. Этот разговор перемежался смехом и забавными рассказами о детстве Цезаря. И ни слова об их утрате.
Когда настала пора прощаться, Грейс уже считала Эстер своей хорошей знакомой.
— Оставьте их.
Грейс ставила чашки на поднос, когда, проводив своих родителей к машине, в гостиную вернулся Цезарь. Она выпрямилась и с удивлением взглянула на него, увидев, что он наливает еще два бокала бренди.
— Они до сих пор любят друг друга, — заметила девушка.
— Да, — хрипло отозвался Цезарь, протягивая ей один бокал.
— Нет никакого шанса, чтобы они… — Грейс одернула себя, сообразив, что она затронула слишком личную для Цезаря тему.
— Чтобы они снова стали жить вместе? — задумчиво закончил за нее Цезарь, пригладив взъерошенные волосы. — После стольких лет? Думаю, нет. Они встречаются раз в год на моем дне рождения. — Он уже жалел, что не предупредил Грейс заранее, каких ждет гостей. — На ночь мама останавливается в доме отца, а на следующий день возвращается в Нью-Йорк.
— Но ведь они определенно любят друг друга. Извините, конечно. Я, возможно, сую нос не в свое дело. Остановите меня, если так, хорошо? — Грейс с беспокойством взглянула на Цезаря.
Он снял пиджак, галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Затем жестом предложил ей сесть.
— Да чего уж там, — отмахнулся Цезарь. — Зато теперь вы знаете о том случае, когда я прыгнул в школьный бассейн и вынырнул без плавок. — Он с комфортом устроился в кресле напротив Грейс.
Она фыркнула:
— Да, это было смешно.
— Мне тогда было не до смеха, — заметил он.
Девушка снова фыркнула, и Цезарь с удовольствием прислушался к этому звуку.
Грейс чувствовала себя скованно с той минуты, как присоединилась к семейству Наварро за кофе, но матери Цезаря, очень милой и приятной в общении, вскоре удалось растопить лед. Несмотря на то что Эстер рассказывала истории о Цезаре, которые можно было назвать смешными только по прошествии времени, он впервые за долгое время получил удовольствие от вечера. В разговорах не было ни намека на трагедию, связанную со смертью Габриэлы. И благодарить за это следует Грейс Блейк.
Цезарь взглянул на нее поверх бокала, довольный тем, что она выглядит не такой напряженной, как прежде, и как будто не ощущает усталости, хотя до этого несколько часов провела в кухне, готовя превосходный ужин.
— Спасибо за усилия сделать этот вечер незабываемым, — поблагодарил он.
Грейс была поражена:
— Не стоит благодарности. Мне достаточно того, что вы оценили мои усилия.
Цезарь покачал головой:
— Я говорю не только о еде.
Грейс неуверенно взглянула на него. Вечер, хотя она нашла его немного странным, доставил ей удовольствие. Это было неожиданно, если вспомнить их постоянные пикировки.
— Ваши родители — замечательные люди.
Цезарь слегка улыбнулся:
— Удивительно, не правда ли, принимая во внимание характер их сына?
Краска бросилась ей в лицо.
— Не помню, чтобы я говорила нечто подобное.
— А в этом нет необходимости. — Цезарь продолжал наблюдать за ней.
— Ну, то, что вы ущипнули меня, когда я общалась с вашими родителями, было не слишком учтиво, — бросила Грейс.
Он изогнул темную бровь:
— Вы прекрасно понимаете, почему я это сделал.
Грейс в очередной раз фыркнула:
— Ваша мать говорила несерьезно, когда предлагала мне бросить работу у вас и переехать в Нью-Йорк.
— Вы еще не знаете мою мать, — заметил Цезарь и покачал головой. — Если бы вы хотя бы намекнули, что согласны, то уже до конца месяца переселились бы в Нью-Йорк.
— В самом деле?
— В самом деле. — Он улыбнулся, увидев ее изумление. — Кстати, вы сочли бы мою выходку приемлемой, если бы я ущипнул вас не в присутствии родителей?
Сердце Грейс пропустило удар.
— Нет, — твердо ответила она, поставила бокал с бренди на стол и встала. — Мне надо закончить уборку здесь и вернуться в… — Она не закончила фразу. Грейс на несколько мгновений перестала дышать, когда он резко подался вперед и схватил ее за запястье. — Цезарь!
Он взглянул на нее своими непроницаемыми черными глазами:
— Сегодня вы спросили меня, к чему такие меры безопасности.
Грейс покачала головой:
— Я не имела права задавать этот вопрос. Я приношу извинения.
— В самом деле?
— Да. — Она вздохнула. — С моей стороны это было грубо.
Цезарь провел пальцем по пульсу, бившемуся на запястье Грейс:
— Вы ошибаетесь, предполагая, что это не ваше дело. — Он сделал глубокий вдох, словно не находя слов. — Я…
— Пожалуйста, Цезарь, вы не должны ничего мне объяснять, — запротестовала Грейс.
Она затрепетала от его прикосновения.
— А мне кажется, что должен. — Цезарь буквально пробуравил ее взглядом. — Немногие это знают, но… — Он осекся и сделал глубокий вдох, вокруг его глаз и рта появились горестные складки. — Моя сестра Габриэла…
— Пожалуйста, не надо! — Грейс сжала его пальцы. — Повторяю, вы не обязаны объяснять мне, почему так живете. И не нужно рассказывать о своей сестре — ведь я вижу, что вам больно об этом вспоминать.
Цезарь стиснул зубы.
— Габриэла не умерла, Грейс. По крайней мере, это всегда дарило мне надежду, — сдавленно проговорил он.
