Кэрол Мортимер - Нежное сердце
— Пока Рафаэля не хватил сердечный приступ? — сделала она попытку пошутить.
— Да. — Цезарь улыбнулся краешками губ. — О том, чтобы освободить вас от должности, мы поговорим, когда вернемся в Англию. — Это опять прозвучало как утверждение, нежели как вопрос.
Да и Грейс была не в состоянии отвечать. Сердце ее так громко билось, что Цезарь, скорее всего, слышал его стук. Они вместе направились к его квартире.
«Что произошло минуту назад?» — спрашивала себя Грейс. Неужели все эти дни Цезарь действительно мечтал провести языком по ее губам, попробовать их на вкус, как он сказал? Она искоса бросила на него взгляд, но выражение лица Цезаря снова стало замкнутым и высокомерным. По нему ни за что нельзя было догадаться о признании, которое он только что сделал.
Может, ничего этого не было? Может, это всего лишь ее фантазии?
Но нет, иначе она не чувствовала бы до сих пор прикосновение его языка к своим губам, его вкус. Девушка до сих пор ощущала собственную реакцию на эту неожиданную близость. Ее соски затвердели, между бедер было тепло и влажно.
Когда они зашли в лифт, для Грейс ситуация только усугубилась, поскольку она вспомнила, как Цезарь уперся руками в стену лифта, превращая ее в свою пленницу, и, как показалось Грейс, едва не поцеловал ее.
Холодная замкнутость, написанная на его лице, доказывала, что повторения случившегося он не допустит.
Рафаэль встретил их в холле. Он, бросив долгий взгляд в сторону Грейс, ничего не сказал и последовал за хозяином.
Его неодобрение было бы еще сильнее, если бы он видел, что произошло в парке. Грейс в этом не сомневалась.
— Грейс, мои гости изъявили желание лично поблагодарить вас за ужин.
Грейс взглянула на вошедшего в кухню Цезаря. Мария как раз понесла в гостиную поднос с кофе. Она замерла при виде его. Цезарь был потрясающе красив в вечернем костюме, белоснежной рубашке и черном галстуке-бабочке.
Она увиделась с ним впервые после инцидента в парке. После того, как она сказала, что не может продолжать работать у него. Когда Цезарь, проведя языком по ее губам, сразу увел Грейс из парка.
— Ваш шоколадный мусс, как я и предполагал, оказался выше всяких похвал, — признал он.
— Вот и хорошо. Вы счастливчик. — Грейс натянуто улыбнулась, снимая фартук и вешая его на спинку стула.
На ней, как обычно, были белая блузка и черная юбка-карандаш, доходящая до колен. Она заплела косу.
Цезарь замер, его глаза сузились.
— Я счастливчик? — переспросил он.
Грейс перебросила косу через плечо и выпрямилась:
— В последний раз, говоря о моем шоколадном муссе, вы сравнили удовольствие от него с сексом.
— Да.
Грейс пожала плечами:
— Надеюсь, женщина, приглашенная на ваш праздник, согласилась.
— С чем согласилась? — Цезарь, конечно, догадывался, в каком направлении двигается их беседа, но он хотел быть уверенным, что правильно понял Грейс.
Она вздохнула:
— Разумеется, я имею в виду соблазнение.
— Соблазнение? — медленно повторил он.
— Все-таки это ваш день рождения.
Цезарь поднял темную бровь:
— Вы полагаете, таково мое намерение? Угостить мою гостью вашим шоколадным муссом и соблазнить ее в конце вечера?
Грейс усмехнулась:
— Да, именно так я и думала.
Цезарь не знал, то ли ему рассмеяться, то ли оскорбиться. Оскорбиться, потому что Грейс Блейк считает, что для соблазнения женщины ему необходима помощь в виде божественного на вкус шоколадного мусса. Рассмеяться, потому что при общении с Грейс это уже стало нормой.
— Познакомьтесь с моими гостями, — предложил Цезарь, отступая в сторону, чтобы дать Грейс возможность выйти из кухни. Шагая сзади, он был настолько заворожен открывшимся ему зрелищем, что чуть не налетел на нее, когда Грейс резко остановилась.
Она была ошеломлена, увидев гостей Цезаря. Мужчине на вид было далеко за пятьдесят. Он был высок, темноволос, однако его виски уже посеребрила седина. Лицо у него было жестким. Глаза — черными. Сходство между ним и Цезарем было несомненным. «Скорее всего, родственник, может, отец», — подумала Грейс.
Женщине было чуть больше пятидесяти лет. Она была высокой, светловолосой и очень худой. На ней было элегантное черное платье. В чертах красивого лица не было ничего, напоминающего Цезаря, но Грейс инстинктивно чувствовала, что она приходится ему родственницей.
Цезарь пристроил руку чуть пониже поясницы Грейс и подтолкнул ее в комнату.
— Познакомьтесь с моими родителями, — насмешливо протянул он, когда Грейс повернулась и возмущенно взглянула на него.
Значительную часть вечера Грейс занималась тем, что представляла, как Цезарь очаровывает какую-нибудь прелестницу, чтобы затем лечь с ней в постель. А оказалось, что все это время он провел со своими родителями.
Родители, которые расстались спустя несколько лет после смерти их дочери, воссоединились, чтобы отпраздновать день рождения сына?
Карлос Наварро встал, когда Грейс подошла к столу:
— Ужин был бесподобен, мисс Блейк. — Он поклонился.
— Присоединяюсь, — улыбнулась Эстер Наварро. Она тоже поднялась и тепло расцеловала девушку в обе щеки. — Если вы когда-нибудь устанете работать на моего сына, дайте мне знать. — Цезарь нахмурился. Эстер усмехнулась и снова обратилась к Грейс: — Нью-Йорк будет рад вам. Вы когда-нибудь бывали в Нью-Йорке?
— Нет, — все еще не придя в себя от смущения, отозвалась Грейс.
Миссис Наварро ей очень понравилась: милая, открытая женщина, совершенно не похожая на своего вежливого, но холодного мужа и замкнутого сына.
— Вам обязательно там понравится, милая, — проговорила Эстер.
— Прекрати попытки переманить моих служащих к себе, мама, — сухо попросил Цезарь. — Грейс живет в Лондоне со своей младшей сестрой и не испытывает никакого желания перебраться в Америку.
Грейс остро ощущала, как тепло его руки согревает ее чуть пониже талии. Она не могла простить себе, что совсем недавно выставила себя дурочкой, сказав о шоколадном муссе и соблазнении.
Взглянув на Цезаря, она поняла, что он догадывается о причинах ее смущения и забавляется этим.
Девушка решительно выпрямилась:
— Возможно, Бет захочет переехать вместе со мной. Она будет рада попробовать свои силы в каком-нибудь нью-йоркском издательстве. — Она едва сдержала потрясенный вздох, когда Цезарь Наварро ущипнул ее за попку. — Или нет, — прошептала она, надеясь, что ни Эстер, ни Карлос Наварро не заметили фамильярности, проявленной их сыном по отношению к поварихе.
— Возьми в кухне еще одну чашку, Цезарь, и принеси ее в гостиную, — распорядилась Эстер. — Тогда Грейс сможет присоединиться к нам за кофе, а я попытаюсь убедить ее приехать в Нью-Йорк. Или по меньшей мере дать мне рецепт шоколадного мусса, — со смешком добавила она.
