Мэри Уистлер - Две невесты
— Я не хочу думать о себе как о подлеце, Роза. Я говорил вам, что я не хам, и это правда. Возможно, я не имею морального стержня и не сделан из того же сорта безупречно крепкой горной породы, как Брюсы Картеры этого мира, — заявил он сдержанным тоном, явно сказавшим Розе, что слова Брюса Картера на самом деле затронули уязвимое место, — но у меня есть свой моральный кодекс, и он совсем не плох, Роза, если жить согласно ему. Вы верите мне? — задал он вопрос с внезапной настойчивостью.
Она кивнула:
— Конечно, я вам верю. Меня не было бы здесь, если бы я не верила. — И это было сказано так искренне, что выражение облегчения промелькнуло по его лицу. Пусть однажды он угрожал ей револьвером, но оставаться в «Выборе Трегони» не принуждал, он просто использовал всю свою мужественную привлекательность, чтобы держать ее здесь. — И я так же верю, что, если бы не это столкновение с такси, вы были бы уже женатым человеком!
От этой мысли он мгновенно помрачнел.
— Представить себя женатым на Кэрол-Энн?! Быть связанным с ней брачными узами на всю жизнь?! Вынужденный терпеть всю ее недоразвитость и капризы... Боже, я ведь еще не выпутался из этой опасности!
— Выпутались, — возразила Роза, но так, как будто с трудом в это верила, и обратила его внимание, что в еженедельных газетах все реже появляются статьи о несостоявшейся свадьбе. Девятидневный ажиотаж вокруг поисков пропавшего жениха начал постепенно терять интерес у читателей. Желая подкрепить свои слова, она взяла свежую газету, пробежала глазами первую страницу и произнесла странным голосом: — Вот, послушайте Это: «Мисс Кэрол-Энн Вейзи, которая раньше собиралась замуж за мистера Ричарда Уокфорда, вышла замуж в Швейцарии за мистера Невила Ричмонда, сына Капитана Ричмонда и миссис Брайан Ричмонд. Церемония была совершена после получения специального разрешения и в присутствии родителей невесты».
Сообщение лишило на мгновение Уокфорда дара речи. Затем он потрясенно воскликнул:
— Я свободен, Роза! Несомненно и полностью свободен! — Он с облегчением вздохнул, и глаза его засверкали, напомнив Розе о голубом отблеске металла, отражавшего солнечный луч. — Давайте праздновать! — радостно предложил Уокфорд. — Сегодня вечером у нас будет особенный ужин, а Бивс спустится в погреб и поищет там бутылочку шампанского, которое, уверен, там еще осталось. Мы выпьем за то, что я больше не в бегах, Роза! Не преследуемый и травимый человек, который пытается, как может, удушить свою совесть! — Он провел рукой по глазам. — Фу! Это невероятно!
— Невил Ричмонд — это тот парень, в которого она влюблена?
— Да, тот самый. Они будут жить на хлебе, сыре и поцелуях, и, возможно, это пойдет ей на пользу. Возможно, даже сделает из нее настоящую женщину, в конце концов!
— Значит, ее родители дали согласие...
— Да. Думаю, они почувствовали облегчение, получив мое письмо. По крайней мере, я смогу улучшить хлебно-сырную диету новобрачных. Какое-то время это будет диета из шампанского!
Роза отошла к окну. Она почему-то разволновалась. Хлеб, сыр, поцелуи... и шампанское! Прекрасная диета!
Вечером она надела темно-голубое шелковое платье, выбранное миссис Бивс, и провела немало времени над вымытыми еще днем волосами. Результат ее усилий сразу же привлек внимание Гая, как только девушка вошла в библиотеку. Волосы ее были невероятно мягкими и шелковистыми, и ему захотелось притронуться к ним, когда она села рядом с ним у камина.
Миссис Бивс, как всегда, соорудила в широком очаге большое пламя. Редкое октябрьское солнце прекратило снабжать дом теплом, крепчал ветер, волны бурно бились внизу о берег. Роза любила смотреть на отблески огня на поблекших переплетах книжных полок и слушать угрожающий голос моря, предупреждающий о скором наступлении мрачных штормовых дней, когда весь дом будет сотрясаться от ударов бури, а окна дребезжать от ураганного натиска ветра, стремящегося вырвать оконные стекла.
Старый господин над камином, тот, кто одевал свою леди в контрабандные шелка и пил по ночам за здоровье «джентльменов», которые, пренебрегая законом, все это ему привозили, в такие часы приобретал особенно румяный вид, а вся комната дышала атмосферой покоя и уюта. Не имело значения, как громко ревело море или завывал снаружи ветер, «Выбор Трегони» был построен, чтобы противостоять назойливым стихиям, и Роза иногда думала, что будет вспоминать эту комнату всегда как самую очаровательную и безопасную во всем огромном мире, вопреки всей ее запущенности.
Этим вечером близко к огню был подвинут столик с напитками. Гай сунул бокал в руку Розы и поднял свой.
— Тост за свободу! — провозгласил он, мерцая глазами. — Свобода, Роза!
— И что вы будете с ней делать? — спросила она.
— Со свободой? — прищурившись, переспросил он. — Теперь я буду осторожен, моя дорогая, чтобы не потерять ее вновь. Можете быть в этом уверены!
Миссис Бивс внесла первое блюдо прекрасно приготовленного мяса, и Гай усадил Розу за стол по правую руку от себя. Стол был слишком огромным, чтобы сидеть лицом к лицу на противоположных его концах. А так, беседуя с ней, он мог смотреть ей прямо в глаза и улыбаться ей. И Уокфорд делал это каждый раз, когда наполнял бокалы шампанским и когда предлагал очередной тост.
— За вас, Роза! Вы были так добры ко мне, что я этого никогда не забуду! И никогда не забуду ту ночь, когда застал вас так поздно в вашем офисе!
— Почему? — спросила она, наблюдая за пузырьками шампанского.
— Потому что... вопреки факту, что я был тогда нетвердым на голову и ничего, казалось, не замечал... я вдруг подумал, что это совершенно неправильно, что вы там оказались. Большая пустая комната, все разошлись, и только вы бродите вокруг, как бледное золотовласое привидение. И вы стали еще бледнее, увидев рану над моим глазом. Это был момент, когда я почти ожидал, что вы тоже можете потерять сознание!
Она немного неестественно рассмеялась.
— Но вы же не упали!
— Нет, и вы тоже. И вы оказали мне прекрасную первую помощь. Роза! — Он притронулся к ее руке. — Вам никогда не приходило в голову, что причина, по которой вы остались тогда поздно вечером, была предопределена свыше? Что все было так, как и должно было случиться?
То ли на нее так подействовало шампанское, то ли смущала голубизна его глаз... Роза хотела отвернуться, но не смогла. Этот взгляд заставлял ее смотреть на него.
Вошла миссис Бивс и забрала пустые тарелки, оставив им кофе. Они пили его за столом, и огромная люстра светила прямо на них, сверкая на белоснежной скатерти, серебре, остроконечных кремовых георгинах в вазах, превращая волосы Розы в золотое облако и придавая блеск темно-каштановым волосам мужчины. Его загорелая рука отказывалась отпускать ее руку и казалась Розе крепкой, полной жизни, совсем не похожей на руку мужчины, который не способен создать свою собственную жизнь.
