Натали де Рамон - Устрицы и белое вино
При виде этого прекрасная Жаклин, несмотря на смуглость кожи, явственно побледнела и нашла нужным намекнуть тетушке, дескать, палка падала на землю, собака держала ее в зубах, палка грязная, негигиенично.
– Обгорит, – со знанием бросила в ответ знающая тетушка и велела другому ребенку принести с кухни старый хлеб.
Тот принес какие-то сухие, правда, не заплесневелые корки, и она подбросила их на сковороду к ананасному фри для увеличения порции.
– А то вдруг всем не хватит, – пояснила она. За это время вода в котле с курами успела выкипеть. Тетушка заглянула туда, с удовлетворением покивала, схватила сковороду и опрокинула на кур жареные ананасы и хлебные корки.
Перемешала все той же палкой, отшвырнула ее за ненадобностью и вместе со своей помощницей сняла котел с огня.
Затем родственники прекрасной даже в своей бледности Жаклин и прекрасный экипаж сели вокруг котла и принялись есть руками, запивая дивное блюдо напитками прямо из горлышек, благо бутылок из даров экипажа красавца Казимира, по счастью, хватило точнехонько на всех.
Блюдо действительно получилось дивное. Это не метафора. Может быть, за счет местной пыли и собачьей слюны, сохранившихся на палке, может быть, из-за крепости напитков, а может, и потому, что прекрасный экипаж в последний раз вкушал пищу более десяти, а то и двенадцати часов назад. Как бы то ни было, но фамильное блюдо родственников прекрасной Жаклин произвело на ее коллегу прекрасную Катрин неизгладимое впечатление. И, вернувшись в родную прекрасную Францию, прекрасная блондинка самостоятельно изобрела салат, основанный на всех мадагаскарских компонентах – курица, ананасы, обжаренные в масле элегантные сухарики, – за исключением пыли и собачьей слюны, которую в салате прекрасная Катрин благополучно заменила майонезом. Вероятно, первая презентация указанного салата была произведена на свадьбе красавца Казимира и прекрасной Жаклин, где прекрасная блондинка почетно участвовала в качестве подружки последней. Затем жизнь развела судьбы наших героев, но прекрасная Катрин готовит мадагаскарский салат для всех семейных застолий и неизменно рассказывает эту историю.
– Ох, кажется, я уже заговорила в рифму! – Я потянулась за бокалом с водой, а мои будущие потенциальные родственники восторженно захлопали в ладоши.
– Теперь ты, мамочка, можешь быть спокойна, – игриво заметила Марьет. – История салата а-ля Мадагаскар переживет века и вместе с ювелирным шедевром будет передаваться из поколение в поколение.
– Пожалуй, – согласилась Катрин. – Да у тебя, Вив, настоящий дар. Такую сказку можно рассказывать со сцены. Неужели действительно импровизация?
Я смущенно кивнула, я ведь и сама не ожидала, что войду в такой кураж.
– Да ладно, Вив, признавайся, – сказал Симон. – Вы небось с Катрин неделю репетировали заранее, вот она и сделала вид, что не хочет рассказывать.
– Вовсе мы не репетировали! – запротестовала Катрин. – Просто Вив – прирожденная сказительница.
– Ах да, как же я забыла! – фыркнула Марьет. – Она ведь у нас дантист, их нарочно учат заговаривать зубы пациентам!
Симон тоже отпустил пару шуток подобного качества, все деликатно посмеялись, а щенок замотал головой, зевнул, широко открыв младенческую пасть, и, потянувшись, чуть было не слетел с колен Катрин, но тут же проявил откровенный интерес к содержимому ее тарелки.
– Проголодался, малыш? – Катрин пододвинула тарелку поближе; щенок без колебаний встал передними лапами на стол и сунул в нее морду. – Кушай, кушай, милый!
– Дорогая, ты в своем уме?! – возмутился Поль. – Только этого еще не хватало!
– Правда, мама, – сказал Шарль. – Это же собака!
– Ну и что? Это моя тарелка, я вымою ее потом как следует.
Поль, крякнув, закурил. Шарль воскликнул:
– Но, мама!
– Мам, просто мой братец хочет сказать, что собаке не подходит человеческая пища. Там ведь специи.
– И очень хорошо. – Щенок ел, Катрин любовалась действиями щенка. – Специи всем полезны. Для пищеварения.
– Ну-ну, для пищеварения, – сказал Поль, ломая сигарету в пепельнице. – Тогда, пожалуйста, без меня. Я пойду вздремну полчасика. – И опять ушел.
– А ты не хочешь тоже прилечь, Вив? – спросила Катрин.
Я растерялась.
– Да нет...
– Как хочешь. – И она наложила щенку новую порцию деликатесов.
– Мама, пожалуйста, не порть мне собаку! – взмолился Шарль. – С ним может случиться что угодно от такой еды!
– Глупости, от куриного мяса и овощей с Казимиром ничего не случится, – отрезала Катрин и, обращаясь ко мне, задумчиво добавила: – А знаешь, Вив, сказка у тебя действительно вышла замечательная, только вот никакой свадьбы у Казимира и Жаклин не было. Нет, была, конечно, только у каждого своя.
– Мам, а почему ты об этом никогда не рассказывала? – спросила, закуривая, Марьет.
– Потому что я обычно рассказываю о том, как мне в голову пришла идея этого салата, а Вив сделала упор на романтической истории, придумав детали. Но роман у Казимира с Жаклин действительно был, иначе мы бы никогда не поперлись в эту деревню. Сидели бы в столице и просто ждали, когда закончится забастовка. А Казимиру уж очень хотелось сделать приятное своей девушке. Только вышло наоборот.
– Первобытные родственники ему не понравились?
– Ну, не такие уж они и первобытные. Там и почта есть, и начальная школа, дети бабл-гам жуют, в баре от движка работает телевизор. Да и дядюшка Жаклин по местным меркам очень богат – у него были и трактор, и мотоцикл. Впрочем, какой он ей дядюшка? Так, седьмая вода на киселе. Никто из нас и не воспринял всерьез этих мадагаскарских селян как ее родственников: ну экзотическое приключение в экзотической стране, экзотическое гостеприимство местных жителей. Кроме самой Жаклин. Она переживала страшно! Она ведь из нормальной семьи: отец – боцман на туристическом лайнере, у родителей матери – своя бензоколонка. И вдруг полуголая родня!
Из деревни мы уехали в тот же вечер. Оказалось, до столицы меньше трех часов, это мы дорогу туда полдня искали. Жаклин корила себя за глупое любопытство, извинялась с таким видом, как если бы она сама дотла разорила эту деревню. Казимир ее утешал, дескать, не переживай ты так, мои родственники тоже наверняка живут в деревне, и Польша – не самая богатая страна. А она сквозь слезы: «Но ведь не при первобытнообщинном строе!» Они тогда очень сблизились, да и мы все, мы же чуть не неделю проторчали на Мадагаскаре из-за той забастовки.
– Так здорово! Сплошная экзотика! – сказала Марьет.
– Да ну! – Симон вздохнул с пониманием. – Никакая экзотика не радует, когда не знаешь, сколько тебе еще там торчать. Помнишь, как я застрял в Уругвае из-за переворота?
