Роуз Бергли - Магия красоты
После обеда все переместились обратно в главный зал и пили там кофе, а потом пары постепенно начали отправляться в ночь — или чтобы рассмотреть сад, или просто потому, что снаружи воздух был прохладнее.
Джульетта сбежала в дамскую комнату попудрить нос — она уже обнаружила, что при высоких температурах макияж приходилось постоянно подправлять, — а по возвращении соблазнилась одним из удобных кресел на боковой веранде. К ее облегчению, доктора Паттерсона не было видно поблизости, Колин тоже исчез — она надеялась, что он не ведет себя как последняя зануда, донимая миссис Грэхем разговорами или глядя на нее овечьими глазами под неодобрительным взглядом хозяина дома. Она заметила дядю, который бродил по маленькой, но прекрасно оформленной библиотеке у нее за спиной и разглядывал картины, и решила, что теперь у нее есть шанс побыть одной.
Обед был великолепен — даже слишком великолепен; но беседа с доктором Паттерсоном, который, совершенно очевидно, начинал все больше восхищаться ею, потребовала большого напряжения, к тому же она не привыкла засиживаться допоздна или обедать глубоким вечером. Она думала, что все это было последствием болезни, поскольку чувствовала себя вялой, немного уставшей и испытывала большое желание закрыть глаза и уснуть.
Подушки в кресле были настолько удобны, что можно было подумать, будто она устроилась на хорошо замаскированном облаке. Несмотря на то, что после заката стало гораздо прохладнее, неподвижный воздух все еще был теплым и расслабляющим, в нем ощущался изысканный аромат каких-то неведомых экзотических цветов, а неумолчный стрекот цикад музыкой звучал вдалеке.
Он действовал как снотворное, заставляя ее закрыть глаза. Ее пушистые ресницы затрепетали, она поудобнее устроилась в кресле, а за ее спиной раздался намеренно тихий, чтобы не испугать ее, голос.
— Я рад, что вы нашли уголок, в котором можно спрятаться ото всех. Боюсь, этот Паттерсон наскучил вам за обедом. Он может столько всего сказать о себе.
Она открыла глаза и в сумраке веранды увидела хозяина дома, возникшего, словно из ниоткуда и задумчиво смотрящего на нее. Несмотря на это, она не была так испугана, как, по ее мнению, могла бы быть.
Она была уверена, что он ухаживает за Клариссой.
Она улыбнулась ему с обезоруживающей искренностью.
— О, но доктор Паттерсон очень умен и компетентен!
— Неужели? И вам нравится обсуждать больницы за супом?
— И за всеми теми великолепными блюдами, которыми вы нас угостили! Да… до определенного момента.
— А после этого момента?..
— Мы, знаете ли, говорили и о других вещах, — ответила она, слегка поморщившись.
Он присел на подлокотник ее кресла — это вызвало в ней какое-то необычное чувство — и чуть склонился над ней, задавая следующий вопрос:
— Вы очень устали? Боюсь, я совсем забыл, что вы недавно болели. Да, вы выглядите очень хрупкой, но почему-то я никак не могу поверить в эту хрупкость. Может быть, потому, что вы производите на меня впечатление полной жизни, а не болезненной девушки… так сказать, до предела жизнерадостной.
— Клубничный чай и сад викария, — поддразнила она его.
Он поспешно нахмурился:
— Забудьте, что я это сказал. — Он накрыл рукой ее руку, лежащую на коленях. — Вы предпочитаете посидеть здесь или прогуляетесь со мной по саду? Боюсь, если мы останемся здесь, к нам в любой момент может кто-нибудь присоединиться и помешать беседе.
Хотя, когда она отвечала, в ее голосе осталась насмешливая нотка и сдержанный огонек насмешки, горел в глазах, ей показалось, что нечто, появившееся совсем недавно, безудержно подпрыгнуло внутри, а потом затихло, будто удивленное собственной смелостью.
— Конечно же, как хозяин дома, вы должны быть готовы к тому, что вас будут беспокоить, — скромно заметила она. — Я не могу надеяться захватить вас в свое полное распоряжение. Это было бы нечестно по отношению к остальным гостям.
В бархатном полумраке веранды, который время от времени рассеивался теплыми янтарными отблесками света из комнат позади них, их глаза встретились. А потом, словно испугавшись чего-то, она опустила ресницы.
— В конце концов, вы — хозяин дома, — пробормотала она.
Его пальцы сомкнулись на ее руке, и он поднял ее.
— И весь вечер я безукоризненно выполнял свои обязанности, — коротко заметил он. — Пойдемте, красавица… сегодня вечером вы очень красивы! Пойдемте, я расскажу вам о своих планах насчет сада. Сейчас, конечно, он в полнейшем беспорядке. Пока не сделано ничего, о чем стоило бы упомянуть, но, возможно, когда вы узнаете, что я собираюсь сделать, вы поймете, насколько это место многообещающе.
Он крепко взял ее за руку и, все еще говоря, провел вниз по ступеням веранды и дальше, на ровный гравий предполагаемой террасы. Затем они спустились на уровень газонов, а потом, перейдя первый из них, очутились в лабиринте мощеных дорожек, затененных развесистыми деревьями с пятнами лунного света, пробивавшегося сквозь ветки.
Недавно посаженные экзотические кусты вздымались по обе стороны дорожки, поздно взошедшая луна глядела на свое отражение в бассейне. Они стояли на краю бассейна, глядя на воду.
До них донеслись голоса: мягкий и мелодичный — Клариссы Грэхем и гораздо более высокий — Амабель Фортескью. Они обсуждали теннисный турнир, запланированный на время, когда погода будет холоднее, к ним присоединился Колин.
Судя по его голосу, происходящее было ему не очень-то по душе. Скорее, он звучал раздраженно и ворчливо — очевидно, потому, что ему не удавалось остаться наедине с Клариссой, поняла Джульетта.
Не отпуская ее, Грейнджер подождал, пока голоса стихнут и все уйдут, и повел девушку в падубовую рощу. Над ними простиралось фиолетовое звездное небо, похожее на драгоценный ковер. Она остановилась взглянуть на него.
— Как чудесно! — выдохнула она.
— Как вам нравится Манитола? — отрывисто спросил он.
— Она начинает нравиться мне все больше и больше.
Он стоял, глядя на нее с сомнением.
— Интересно, как бы она понравилась вам много лет назад, когда была действительно неосвоенной? Тогда львы, о которых я вам говорил на днях, наверняка рыскали там в кустах.
Он указал, мотнув головой, на скопление зелени у них за спиной.
Испуганная, она бессознательно придвинулась ближе к нему.
— На… Наверное, я трусиха, — призналась она, — но я не думаю, что из меня вышел бы хороший первопроходец. Абсолютно уверена, что боялась бы львов и всего остального в том же духе.
Он весело рассмеялся:
— Змей?
— Не надо!
Не совсем понимая, что делает, она ухватилась за него; он накрыл ее ладонь своей и удержал ее, мягко смеясь.
