Джоу Росс - В погоне за звездой
Неожиданно Джуд почувствовала, как у нее во рту пересохло. Сначала она попыталась объяснить это тем, что съела слишком много чили, однако где-то внутри прекрасно знала, что причина в другом.
— Интересно, что еще у нас может быть общего. Ну, если уж…
— Лаки, — она коснулась рукой его рубашки, — я думаю, что должна сказать…
Он взял ее маленькую ручку в свою огромную ладонь.
— Дай-ка угадаю. Кажется, ты хочешь сказать, что не играешь в эти игры с теми, с кем работаешь.
Она тяжело вздохнула.
— Именно. Я имею в виду мой бизнес. Я встречаю многих мужчин…
— Могу представить. — Лаки нравилось чувствовать ее руку в своей.
— Это касается не только профессиональных моделей, — сказала она, чтобы яснее обозначить ситуацию. — В издательстве работает множество мужчин. И хотя я признаю, что некоторые из них мне очень нравятся…
— Это всего лишь значит, что ты нормальная женщина.
— Понятно. — Хотя Лаки перебил ее, она уже знала, что он готов ее выслушать и понять. — Мой отец всегда говорил, что смешивать дело и удовольствие нельзя, иначе не выйдет ни то, ни другое. Одни сложности.
— Так, так. Похоже, ты леди, у которой в жизни одни сложности.
— Пожалуй. — Она поправила рукой волосы.
— Я поражен. Выходит, если я соглашусь быть мужчиной месяца, то уже не смогу отнести тебя в ближайший стог сена, как мне мечталось с момента нашей совместной поездки в такси.
Ответ на этот вопрос не был таким уж трудным. Но, господи, когда она заглянула ему в глаза, которые блестели от лунного света и вызывали в ней эротические фантазии по поводу обещанного стога сена, Джуд так и не смогла заставить себя сказать хоть слово.
— И не говори, что тебе это безразлично, — сказал он внезапно изменившимся, глухим голосом.
— Безразлично что?
— Мое желание поцеловать тебя.
— Но, Лаки…
— Джуд, мы начали со лжи. Теперь, когда я понял, что ты и в самом деле в затруднении, я бы очень хотел помочь вам, тебе и Кейт. Возможно, я и прощу вашу проделку, но ты должна говорить правду.
Они сидели совсем рядом, касаясь друг друга. Взяв за подбородок, он повернул ее голову к себе.
— М-м-м, — выдавила она. Скорее похоже на стон, чем на вразумительный ответ. Джуд, которая никогда не лезла за словом в карман во всех случаях жизни, чувствовала себя не в своей тарелке. — Да, — сказала она уже уверенней, — конечно, должна, но…
— Слава богу. — (Только теперь до нее дошло, что он ждал ее слов затаив дыхание и выдохнул, лишь когда она ответила.) — А я-то думал, что мне одному так тяжело.
Он взял ее лицо в свои руки.
— Перед тем как я сделаю одну вещь, которую давно уже собираюсь сделать, ты должна кое-что узнать… Я решил помочь вам…
— Правда?
— Да. Обо всех условиях мы поговорим позднее. А теперь я хочу убедить тебя, что ты не должна целовать меня лишь для того, чтобы я наконец согласился на ваше предложение. Понимаешь, о чем я?
— Да, — простое слово прозвучало так, что она сама не узнала свой голос, — я поняла.
Он улыбнулся. А затем медленно, осторожно наклонил голову к ее губам.
— Ах, Джуд. — Никогда еще ее имя не звучало так нежно. Как обещание или молитва. Ее глаза были закрыты. Но и сквозь веки она могла видеть сверкание огромных звезд на черном небе. Вот он провел кончиком языка по ее верхней губе. Потом по нижней. Она почувствовала, как тепло разлилось по венам. Лепестки огня плясали где-то внутри.
Удивительно. Даже сейчас, в такой момент, когда она вся горела, он проявлял терпение, которое было сверх человеческих сил. Она хотела его рук, хотела, чтобы они ласкали все ее тело, а он по-прежнему лишь держал ее лицо в своих ладонях, пока пробовал играть с ее губами, тем самым возбуждая и раздражая ее все больше. Дразня.
— Лаки, — ее руки, внезапно словно налившиеся свинцом, сами собой поднялись и опустились ему на голову, взъерошив густые волосы, — пожалуйста.
Все ее желания, надежды, потребности, все не управляемые сознанием эмоции он вытянул из нее одним лишь легким поцелуем. Странно. Перед ним она чувствовала себя робкой школьницей.
— Что я и делаю все это время, дорогая. — Его мягкие, но плотно сжатые губы оставили горячий след на ее щеке.
— Нет. По-настоящему.
— А ты определенно городская штучка, Нью-Йорк. — Она почувствовала, как он улыбнулся. — Всегда торопишься, да?
Ее руки стали медленно опускаться по его спине, словно крылья израненной птицы, которая, пролетая по безоблачному синему небу, неожиданно попала в ураган.
— Здесь, у нас, в стране ковбоев, события развиваются намного медленнее. — Он почти прижался грудью к ее груди. — Медленно, но верно.
О господи, как он ее раздражал! И восхищал. И пугал. Она вдруг начала дрожать, осознав, какую власть он имеет над ней.
И тут, словно имея дар читать чужие мысли, он слегка отстранился и взглянул на нее. Она мгновенно ощутила одиночество.
— Будет лучше, если мы уложим тебя в постель.
— В постель? — В ней боролись смущение и желание.
— Одну, — добавил он и провел пальцем по ее носу, словно бы ничего не было. — Впереди тяжелый денек. Нам надо перегнать быков вниз с летних пастбищ. Завтра придется встать пораньше, и если ты хочешь пойти с нами…
— Что?! — уставилась она на него. — Ты хочешь взять меня с собой к быкам?
Его лицо не выражало ничего, кроме серьезности.
— Я же не могу взять выходной, Джуд. Ни ради Кэти, ни ради тебя. Не волнуйся, вы получите ваши фотографии, — уверил он ее, предупредив тем самым готовящийся взрыв протеста с ее стороны. — Поскольку я прежде всего фермер, а не фотомодель и должен в первую очередь заниматься своим хозяйством, я подумал: может быть, ты захочешь увидеть меня в действии? Увидеть то, о чем собираешься писать.
Не время было признаваться, что она вовсе не собиралась ничего писать. По крайней мере ничего особенного. В конце концов, подписчики «Мужчины месяца» платят журналу не за философские статьи.
— Но у нас и в самом деле не так уж много времени.
Он присвистнул.
— Ах вот как! Опять торопишься, Нью-Йорк. Я уже успел переговорить с Заком, который сказал, что, пока он будет возиться с фотографиями, ты как раз успеешь сделать все остальное.
— Да, но…
— Ну что ж, тебе выбирать: либо ты остаешься здесь и наслаждаешься тихой, ленивой жизнью, свежим воздухом и стряпней Бака, ожидая, пока я закончу свою работу, либо возвращаешься домой в Нью-Йорк, а Зак вышлет фотографии, когда они будут готовы.
— Зак потрясающий фотограф, и я безоговорочно доверяю ему. Но на первой странице стоит имя главного редактора — мое. Будет лучше, если я проконтролирую ситуацию. А значит, я остаюсь.
