Донна Олвард - Гордые и одинокие
— Круто, — резюмировала она, закрепляя ремень безопасности.
— Мне тоже нравится. — Ноа отпустил педаль тормоза и выехал на дорогу. — Всего пара улучшений — и я способен управлять машиной.
Он повернул, съехав на мощеную дорогу. За окном проплывали пастбища, фермы, холмы, местами поросшие деревцами. Ноа кивнул на магнитолу:
— Послушаем музыку?
Лили нажала на кнопку воспроизведения. Несколько минут хорошей музыки, пока они едут на север, не помешают. Очень удобно. Не надо придумывать тему для разговора, чтобы заполнить неловкую паузу. Ноа выглядел счастливым. Лили решила устроиться поудобнее, немного сползла с сиденья и скрестила ноги.
Возле Лонгвью они свернули на дорогу, ведущую в Национальный парк. Дома встречались все реже. Бывало, они проезжали целые мили, не видя ни души. Когда они уже поднимались в горы, дорога пошла на северо-восток. Вокруг свободно бродили дикие животные. Один раз им довелось полюбоваться на стадо толсторогов на скалах. Внезапно Лили вспомнила о Красавке:
— Как поживает жеребенок?
Ноа бросил на нее быстрый взгляд и улыбнулся так, что ей сразу стало теплее.
— Она в порядке. Ее мама — тоже.
— Эндрю дал ей имя? — Лили надеялась, что малышку не будут называть просто «жеребенком». Она заслуживала настоящего имени.
— Я дал.
Лили показалось, что щеки Ноа слегка порозовели.
— Ты? Ты дал имя маленькой лошадке?
— Удивлена?
— Да. — Она откинулась на спинку сиденья, довольно улыбнувшись. — Так как ты назвал ее?
— Прелесть.
Лили засмеялась:
— Красавка, Прелесть. Имя подходит, конечно, но немного сентиментально для старого солдата, ты не считаешь?
Они уже были на вершине горы, и Ноа остановил машину:
— Значит, ты видишь во мне только старого солдата?
Он больше не улыбался. Наверное, она задела Ноа за живое. Или его беспокоит что-то другое?
— Не знаю. Иногда, — бросила она.
Он заглушил двигатель, выпрыгнул из машины и захлопнул дверцу, оставив Лили в кабине.
Что с ним? Явно что-то более серьезное, чем увечье. Лили вылезла из грузовика и пошла к краю смотровой площадки, к Ноа. Она колебалась. Теперь он казался неприступным. Она уже начала привыкать к перепадам его настроения. Если Ноа пригласил покататься ее, а не Эндрю и Джен, значит, тому есть причина.
Подойдя, она положила руку ему на плечо:
— В чем дело?
Ноа был очень напряжен. Получил плохие известия? Или обиделся, что она назвала его старым солдатом?
— Ноа, что случилось? Выздоровление идет не так, как должно?
Он покачал головой:
— Нет, не в этом дело.
— Тогда в чем?
Ноа посмотрел на нее:
— Ты все знаешь об Эндрю? О наших родителях?
— Я знаю, что ваша мама ушла, когда вы были детьми, и вас воспитывал отец.
Он кивнул, однако по выражению его лица Лили поняла: у истории есть продолжение.
— Это связано с твоими родителями?
— Я не уверен, что стоит рассказывать тебе.
Она взяла его за запястье:
— Если бы ты не был уверен, не привез бы меня сюда. Так что выкладывай.
Ноа вздохнул:
— Я же говорил, что ты практичная. — Он, казалось, оттягивал момент признания.
— Говори, Ноа. Тебе сразу станет легче.
— В тот день, когда родилась Прелесть, Эндрю поведал мне пару интересных вещей. Одна из них заключается в том, что Джералд не был его отцом. Мы братья только наполовину.
Лили старалась не показать, насколько она шокирована. Джен ничего ей не рассказывала, а местные жители говорили об Эндрю не иначе как о сыне Джералда Лэреми. Но скрывать правду от Ноа. Тем более сейчас, когда семья для него так важна!
— Это что-то меняет для тебя?
— Конечно! — Он вырвал свою руку. — Нет, не совсем. Я не знаю.
— Что именно меняет?
— Эндрю знал об этом давно и не удосужился сообщить мне. Если бы я...
— А, ну да, — Лили прекрасно понимала, что сейчас творится в его голове, поскольку сталкивалась с этим сама. — «Если бы я только...», верно? Но никакого смысла в этом нет, потому что прошлое не изменить. — Это она тоже отлично знала. Так же как знала, что забыть легко только на словах. — Это меняет твое отношение к Эндрю?
— Конечно нет! — Ноа сделал шаг назад. — Он мой брат.
— Если так, ты сможешь принять и все остальное. Со временем.
Ноа побрел прочь, пиная сапогом мелкие камешки:
— Эндрю и Джен пригласили на свадьбу нашу мать.
От изумления Лили раскрыла рот:
— Она же бросила вас, когда вы были детьми!
— Да.
— Когда ты в последний раз видел ее?
— Мне было семь лет.
— О, Ноа...
Теперь все ясно. Эта свадьба и так стала для него серьезным испытанием. Лили с самого начала поняла это. Ноа не очень-то любит быть на виду и терпеть не может, когда за его спиной обсуждают его руку, а точнее, то, что от нее осталось.
В чужом городе это неприятно, но в Ларч-Вэлли, где все знают про всех всё, это настоящий кошмар. И каково ему будет стоять возле алтаря, когда на него будет смотреть мать, которую он не видел с детства?
— Тебе страшно?
— Страшно? — Ноа поморщился. — Почему мне должно быть страшно?
— Страшно увидеть ее. Это можно понять, — Лили коснулась рукой его плеча.
— Она для меня даже больше чем незнакомка, Лили. Я знаю, почему она ушла. Ненависть к ней исчезла уже давно. Собственно, я и решил стать военным, чтобы начать новую жизнь.
Ноа опять смотрел вдаль, и Лили ощущала, как между ними снова вырастает стена.
— Я приехал сюда не за тем, чтобы говорить о матери.
— А для чего?
— Потому что сегодня был очень тяжелый день, и под конец я подумал...
Он запнулся и отвел глаза.
— Подумал... — подбодрила она осторожно, затаив дыхание.
— Единственное, что имеет хоть какой-то смысл для меня, — это ты.
Глава 7
Лили оторвала взор от зеленых изгибов долины, распростершейся внизу. Вероятно, они с Ноа не такие уж и разные. Они оба знали, чего не хотят от жизни, и в конечном итоге нашли выход: он — в армии, она — в Ларч-Вэлли. Сейчас Ноа оказался в тяжелом положении. Его жизнь уже не будет в точности такой, как раньше. Его отец умер, остался лишь Эндрю, который скрывал от брата семейный секрет на протяжении долгих лет. Лили даже не знала, стоит ли ей радоваться, что Ноа выбрал ее в качестве доверенного лица. Как сейчас поступить? Может, опять сменить тему?
— Холостяцкая вечеринка с ребятами прошла неудачно? — наконец спросила она.
— Все было так, как я и ожидал. — Его ответ прозвучал довольно резко.
— И что было не так?
