Виктория Лайт - Догоняя закат
Принесли еду. Гарри с жадностью накинулся на сосиски и картофель, позабыв о манерах. Дома Кейт обязательно упрекнула бы его, но здесь все было иначе, и перепачканная кетчупом физиономия Гарри ее смешила, а не раздражала. Кейт сама ужасно проголодалась, и сосиски показались ей необычайно вкусными.
Но надо было так случиться, чтобы в этот бар на окраине города все-таки заглянул человек, который знал Кейт Шелли. Мужчина, весело болтавший с барменом, обернулся, когда Гарри особенно громко рассмеялся. В его глазах промелькнуло удивление. Он всмотрелся в пару, сидящую в дальнем углу бара: бойкий мальчишка в темном спортивном костюме был ему незнаком, но девушка в косынке, со сдвинутыми на голову огромными темными очками напомнила ему… Нет, этого не может быть. Жена губернатора, одетая как простая девчонка, в этой забегаловке? Но разве есть в этом городе, да в целом штате, женщина с такими же мягкими пушистыми волосами и улыбкой, от которой все лицо озаряется светом?
Мужчина задумался. Вот возможность, о которой даже мечтать было страшно. Она здесь, в такой части города, о которой большинство ее знакомых и понятия не имеет. И, кажется, прекрасно себя чувствует. Смеется, разговаривает, треплет по голове наглого мальчишку, который не сознает, какое это счастье — спокойно сидеть напротив этой женщины и смотреть на нее… Может быть, ему лучше уйти и не смущать этих двоих? Вряд ли Кейт будет рада его видеть. Но отказаться от возможности заглянуть в ее глаза? Ни за что! И пусть она встретит его с негодованием. Он готов рискнуть ради пяти минут пустякового разговора.
— Барри, — обратился он к бармену, — приготовь-ка мне три своих фирменных коктейля. Хочу кое-кого угостить.
Бармен заулыбался. Он уже подметил взгляды, которые мужчина кидал на Кейт и Гарри.
— С удовольствием, мистер Харрингтон, — ответил он и принялся колдовать над бутылками с разноцветными напитками.
Кейт оставалась в счастливом неведении относительно того, что ее инкогнито раскрыто. И когда на стол прямо перед ее носом вдруг поставили поднос с тремя коктейлями, она изрядно струхнула.
— Позвольте угостить вас и вашего спутника, Кейт.
Она подняла глаза на говорящего, и у нее перехватило дыхание. С высоты своего роста на нее смотрел Дэннис Харрингтон, и его черные глаза ласково улыбались ей.
Кейт была так изумлена, что даже забыла поздороваться. Ситуацию спас Гарри. Он первым протянул Дэннису руку и гордо представился:
— Я Гарольд Шелли.
Брови Дэнниса взлетели вверх.
— Жена и сын губ… — начал он с иронией, но Кейт не дала ему договорить.
— Замолчите! — прошипела она и, схватив его за руку, бесцеремонно потянула вниз. — Сядьте и не кричите на весь бар!
Дэннис молча повиновался. А Кейт чуть не задохнулась от собственной наглости. Как она могла запросто взять его руку, командовать им…
— Я Дэннис Харрингтон, — сказал Дэннис Гарри.
На лице Гарри появилось хитрющее выражение. Он смотрел то на Кейт, то на Дэнниса с таким лукавством, что Кейт захотелось отвесить ему подзатыльник.
— Рекомендую фирменные коктейли Барри. — Дэннис протянул один бокал Кейт, другой — Гарри, третий взял себе. — Пальчики оближешь.
Кейт подозрительно покосилась на коктейль, искрящийся всеми цветами радуги, и строго спросила:
— Здесь есть алкоголь?
— Вынужден вас разочаровать, нет, — усмехнулся Харрингтон.
Гарри отчетливо хихикнул и присосался к трубочке.
— Ммм, вкусно, — заявил он удивленно.
Кейт осторожно сделала глоток. Пусть Дэннис не надеется, что раз он угостил ее и Гарри коктейлем, она тут же растает. Но Дэннис, похоже, ни на что не рассчитывал. На нее он не обращал ни малейшего внимания, зато весело болтал с Гарри. Кейт даже чуточку приревновала. Обычно мальчик очень настороженно относится к посторонним людям, но Дэннису Харрингтону удалось очаровать его с первого взгляда. Во всем он такой, с горечью думала Кейт, потягивая коктейль. Никто не может перед ним устоять.
Несмотря на заверения Дэнниса, алкоголь в коктейле, наверное, все-таки был. Иначе как объяснить тепло, постепенно разливающееся по ее телу, и желание беспричинно плакать и смеяться, вдруг охватившее ее? Дэннис, поглощенный беседой с Гарри, сидел так близко от нее, что она ощущала его бедро. Надо бы отодвинуться, мелькнула в ее голове смутная мысль, но сил на решительное действие у нее не было.
Кейт откинулась на спинку скамьи и притворилась, что внимательно слушает, о чем разговаривают Дэннис и Гарри. Но на самом деле она не поняла ни слова, их голоса доносились до нее словно сквозь плотную пелену тумана, и как бы она ни старалась, она не могла уловить их смысл. Кажется, Дэннис расспрашивает Гарри о его жизни в летнем лагере. Неужели ему это действительно интересно? Разве человек вроде Дэнниса Харрингтона способен интересоваться чем-нибудь, кроме своей драгоценной персоны?
Кейт заставляла себе думать о Дэннисе с неприязнью, чтобы уберечься от чего-то страшного и непонятного, горячей волной поднимавшегося из глубин ее естества. Если она будет хотя бы чуть-чуть презирать его, он не будет дурманить ее голову. Кейт смотрела на его широкую спину и не хотела признаваться себе в том, что ладони ноют от желания ощутить ее силу. Как здорово было бы провести рукой по его плечу, провести небрежно, жестом собственницы, которая уверена в своих силах и уверена в своем мужчине. А потом обнять его так, как эта несносная девчонка в углу обнимает своего парня — смело, открыто, не оглядываясь на других, не думая, что скажут люди, вся во власти любви…
Альфред бы строго отчитал меня, если бы я стала так бесстыдно вести себя с ним, привычно отметила про себя Кейт. Она частенько представляла себе, что сказал бы или сделал ее муж в том или ином случае, и никогда не сомневалась в том, что его поведение — единственно правильное. Но сейчас ей вдруг стало жаль себя, такую слабую и запуганную. Ребенком она была куда смелее, зато теперь ее робость не знает предела. Все на свете пугает ее — мнение соседей, материнские упреки, поджатые губы родственников мужа, а больше всего сам Альфред.
Это открытие потрясло ее. Неужели все ее поступки продиктованы лишь страхом вызвать неодобрение мужа? Она так привыкла следить за собой, за своими словами, действиями и мыслями! Это Альфреду не понравилось бы… От этого он пришел бы в ужас… Это он не одобрит… Сколько раз подобные фразы рождались в ее голове еще до того, как она что-то сделает? Выражать свои чувства открыто нельзя, это неприлично. Носить короткие юбки нельзя, это вульгарно. Целовать мужа без повода нельзя. Заниматься любовью при включенном свете нельзя. Говорить первой нельзя. Спорить нельзя. Ее жизнь состоит из сплошных запретов, которые она с готовностью приняла и даже не сделала ни одной попытки взбунтоваться! Маленькая миленькая женушка мистера Шелли, утешение для мужа — вот кем она была все эти годы! И никому нет дела до того, что истинная Кейт съежилась до размеров горошинки и спряталась где-то очень глубоко. Чувство благодарности душило ее, превращало ее в безмозглую послушную куклу, которая сейчас словно язык прикусила и не может принять участие в обычной беседе!
