Мэри Симмонс - Забыть невозможно
— Ты ничего не сделал, — произнесла Виктория. На какой-то блаженный миг, поддавшись искушению, она разделила его мечты о счастье. Он никогда не узнает, как трудно ей было сопротивляться чудесным грезам.
— Завтрак готов, — Пит, промолвил это тихо, но с таким сочувствием, что Норман невольно обернулся. Взгляды мужчин встретились, и между ними сразу установилось взаимопонимание.
Лицо Нормана разгладилось, но Виктория догадалась, сомнения не покинули его, скорее наоборот — он хочет, чтобы они не исчезали.
Виктория посмотрела на Пита вопросительно и одновременно с подозрением. Он с явным беспокойством поймал ее взгляд и медленно пожал плечами.
— Почему вы не едите? — спросил Пит. С таким же успехом он мог бы сказать: «Это, конечно, не мое дело, Вики, но дай ты человеку отдохнуть!»
Словно во сне, Виктория опустилась на стул и принялась за дыню, начиненную клюквой и лимоном. Однако она не ощутила ее вкуса. Осталась она равнодушной и к аппетитной яичнице с ветчиной, как если бы съела вместо них картон, намазанный клеем. Виктория сидела спокойно, не слушая, болтовню Пита. В такт биению своего сердца она разламывала толстый ломоть французского батона на множество мелких кусочков. Норман… этот незнакомец, попавший в ее дом… был в беде. Ему нельзя оставаться в мире своих фантазий — только возвращение к реальному прошлому способно разомкнуть этот заколдованный круг. И помочь ему в этом должна она, Виктория.
— Вики, — сказал, Пит, дотрагиваясь до ее руки, чтобы привлечь внимание, — я думал о торговцах наркотиками.
— Торговцах наркотиками? — машинально повторила Виктория. Норман медленно повернул к ним голову. Даже не глядя на незнакомца, она знала, что его лоб прорезала глубокая складка.
— Мне кажется, дорогая, что в твой рассказ неплохо бы включить подлинные факты и цифры, полученные из Департамента Казначейства.
— О, — успела вымолвить Виктория, но в этот момент Норман со всей силы хлопнул ладонью по столу, отчего подпрыгнула посуда, а Пит, вскочил на ноги.
— Нет! — отрезал Норман. Удар должен был причинить ему немалую боль, но он не подал и вида. — Не надо им звонить. — В его голосе не слышалось и намека на просьбу. Это был приказ.
— Почему? — спросила Виктория как можно более безразличным тоном, хотя это сильно ее задело.
Опершись о стол, Норман поднялся. Его лицо выражало непоколебимую решимость.
— Ты знаешь так же хорошо, как и я, что звонок в Казначейство — это верная смерть.
— Боже мой! — не выдержал Пит. — Почему? Разве так опасно всего лишь спросить… — Взволнованная речь оборвалась, стоило ему взглянуть на Нормана.
Тогда Виктория дрожащей рукой дотронулась до плеча незнакомца.
— Хорошо, Норман, — сказала она. Ее сердце бешено колотилось.
Виктория вспомнила предупреждение Джека избегать прямого воздействия на его память, а потому добавила:
— Мы не будем звонить. — Норман посмотрел на Викторию затравленным взглядом. — Я обещаю, — проговорила она.
Мужчина явно почувствовал облегчение, по его телу пробежала дрожь, но взгляд по-прежнему оставался смущенным и обеспокоенным.
— Виктория и Пит, я сожалею, — повернувшись, он подошел к застекленной двери, которая вела во внутренний дворик, и обеими руками уперся в косяк, словно это была единственная опора, способная удержать его на ногах. Он смотрел на широкую полосу лужайки, освещенной солнцем, но вряд ли замечал эту прелестную утреннюю картину.
— Я не знаю, что со мной произошло, — опустошенно произнес он, и Виктория поняла, как ему тяжело — не оттого, что пришлось извиняться, он действительно не знал, что с ним.
Господи, молила Виктория, помоги мне, помоги найти нужные слова, те целительные слова, которые услышит его мятущаяся память.
— Норман, у тебя сейчас сложный период. Но все будет хорошо. Ты был потрясен… В тебя стреляли. Естественно, что сейчас все выглядит для тебя странным.
Пит, сделал какой-то жест, но Виктория не стала вникать, был он одобрительный или нет. Она продолжала, чувствуя правоту своих слов.
По плечам Нормана пробежала дрожь.
— Этот… эти события… Это из-за них Виктория ты смотришь на меня, как на незнакомого человека?
Одинокая слеза скользнула по ее щеке. Она не боялась ни слез, которые могли пролиться, ни слов, которые могли вырваться вместе с ними. Она боялась, что откроет ему правду.
Норман повернулся, вмиг пересек кухню и опустился на колени около ее стула, смахнув слезинку тыльной стороной ладони.
— Ты должна была мне сказать, дорогая. Я не знал, прости, прости. Верь мне, я скорее отрублю себе руку, чем причиню тебе боль.
В его глазах было столько мольбы, что Виктория не выдержала. Она медленно протянула к Норману руку и привлекла его голову к себе на грудь. Он крепко обхватил ее за талию, а Виктория нежно обняла его за плечи, вместе со своей теплотой и нежностью, даровав прощение, в котором он так нуждался.
Они, наверное, еще долго могли бы оставаться в этом положении, но тут вмешался Пит.
— Лично я, — проговорил он глухим голосом, — спасу его, и к черту все последствия.
Норман усмехнулся. Его дыхание проникло сквозь шелк блузки Виктории и защекотало кожу, заставив женщину улыбнуться в ответ. Эта улыбка сотворила чудо. Норман, заметно успокоенный, высвободился из ее объятий и встал.
— Со мной будет все в порядке, — проговорил он так тихо, что даже Пит, находившийся рядом, не смог бы разобрать слов. Но Виктория слышала. Слышала и пришла в смятение. С ним что-то не так. Она была уверена в этом. Но когда он все вспомнит, то уйдет, оставив ее в своем прошлом. Это было вторым решением уравнения. Да, с ним все будет хорошо. Но тогда вряд ли будет хорошо ей.
— Я знаю, — молвила она не в силах скрыть печаль, когда Норман повернулся, чтобы выйти из комнаты. По-видимому, он не слышал или предпочел не слышать сказанное ею.
— Я собираюсь еще поработать, дорогая. Это улучшает настроение.
Норман весело помахал Виктории, но при этом явно избегал смотреть ей в глаза.
— Хорошо, — сказал Пит.
— Я так не думаю, — ответила Виктория.
Пит ни секунды не сомневался в том, какие мысли вызовет у сестры эта сцена, и решил поделиться собственными соображениями.
— Здесь, конечно, много неясного, — садясь, сухо заметил он. — И потом мы знаем его всего двадцать четыре часа. Я имею в виду, что все могло бы быть гораздо хуже.
— Мы говорим о своем покое или о Нормане?
— Мы говорим о тебе, дорогая Вики.
Виктория помолчала, а затем пересказала отрывок из того, что Норман написал утром.
