Мэри Симмонс - Забыть невозможно
— Он назвал его «Темные воды», — ответила Виктория.
Джек присвистнул:
— Любопытно.
— В каком смысле?
— Подходит.
— Все подходит, Джек. Думаю, он описал то, что действительно с ним произошло.
— О, я полностью с тобой согласен, Вики. Но он выбрал такое название не случайно. Значит, он и впрямь падал в воду, потерял бумажник и испортил костюм.
— Из этого следует, — добавила Виктория, — что каким-то образом я должна объяснить пропажу его одежды?
— Если, как ты говоришь, на большинство вопросов больной ответил себе сам, то подозреваю, что он сделает то же самое и в этом случае.
Виктория глубоко вздохнула. Ее мучило сомнение: не нанесут ли они Норману вред, если будут и дальше скрывать истинное положение дел. И важнейший из всех вопросов: как долго она сможет играть роль любящей жены, не поддаваясь обаянию этого мужчины? Она снова глубоко вздохнула и выложила Джеку все разом.
Он долго молчал, а затем сказал:
— Вики, я все же придерживаюсь мнения, которое высказал прошлой ночью. Самый верный путь вернуть его к действительности в том, чтобы память восстановилась естественным образом.
— Но не оставаться же ему здесь, будучи частью этой… этой…
— Измененной памяти, — вставил Джек.
— Фантазии, — подчеркнула Виктория, не замечая подсказки. — Когда он сообщил, что забыл о Пите, я поняла, что он на самом деле имел в виду. Он ничего не знал о существовании Пита.
— Вики, ты хочешь, чтобы я забрал его? — мягко спросил Джек.
— Нет, — быстро ответила Виктория. Пожалуй, даже слишком быстро. — Нет, — повторила она на этот раз мягче и менее торопливо. Виктория не могла признаться Джеку, что сейчас не в состоянии вернуть Нормана в прошлое. — Он не хотел в больницу, и, возможно, у него была на то веская причина.
— Ив полицию?
— Ив полицию тоже, — сказала она.
— И не следует обращаться в Департамент Казначейства, чтобы узнать, кто он такой.
— Да, — согласилась Виктория. — Скажи мне, Джек. Скажи, что мне делать?
— Вики, ты писатель. Это кое-что значит. Если ты не хочешь, чтобы я взял его в больницу или вызвал полицию, то действуй, как подсказывает тебе интуиция.
Похоже, у Джека тоже был строптивый характер. Виктория начала что-то говорить, но Джек вновь прервал ее:
— Смотри, милая. Я не хочу быть назойливым. Совсем наоборот. Но я бы поощрял те поступки, которые успокаивают его память. Такой медленный подход был бы лучшей помощью Норману.
А мне? — подумала Виктория, кладя телефонную трубку. Кто поможет Виктории Генри?
— Виктория! Ты свободна, дорогая? Можешь подойти? — мнимый муж звал из кухни, как и тысячи раз в ее мечтах.
Вздохнув, Виктория пошла к нему. Как она желала, чтобы все тайны и секреты открылись, чтобы к Норману вернулась память, но при этом он продолжал любить ее.
— Несбыточная сказка, — пробормотала она, входя на кухню.
— В чем дело? — спросил Норман, преграждая ей путь.
— О чем ты? — тихо переспросила она.
Он поднял руку к ее щеке. Его прикосновение обожгло Викторию, но она не отстранилась. Она просто не в силах была так поступить.
— Ты сказала «несбыточная сказка».
— Я?
— Ты.
Виктория не расслышала бы столь тихий ответ, если бы не стояла так близко к Норману, что чувствовала на лбу его теплое дыхание. Она понимала: лучше отказаться от своих намерений и позвать Джека, чтобы тот избавил ее раз и навсегда от этого запутавшегося в собственных иллюзиях незнакомца. Но воспоминание, о его проникновенных словах, нежность взгляда и сильные руки удержали Викторию от желания осуществить свое решение.
— Я люблю тебя, — прошептал Норман. Или то прошептало ему сердце Виктории? Его губы медленно приблизились к ее губам. От него исходил запах кофе и клюквы, а язык был горячим и напряженным, словно требовал ответа.
Это был не менее страстный поцелуй, чем тот, которым они обменялись в спальне, с той лишь разницей, что теперь Виктория окончательно проснулась и смогла отчетливо ощутить, насколько потрясла ее эта ласка. Своим податливым телом Виктория изогнулась навстречу мужчине, а руками обняла его шею, прижимая к себе все сильнее.
Это, думал Норман, было именно то, чего он ждал: ее нежные руки, обвитые вокруг его шеи, грудь, прильнувшая к его груди, влажные шелковистые губы под его губами. Здесь, сейчас она принадлежала только ему, и постоянное беспокойство незаметно отступило.
— Ты всегда будешь моей, — прошептал Норман в мягкие волосы. Он так жаждал этого — постоянно ощущать ее рядом, ее, слишком давно ставшую лучшей частью его самого.
— Виктория. — Ему хотелось вновь и вновь повторять имя любимой — только касаться ее было уже недостаточно.
Но как обычными словами выразить, что она давно уже стала для него единственным, самым главным существом? Как объяснить, что лишь в ее объятиях он впервые за долгие годы, а возможно, за целую вечность ощутил всю полноту жизни? Никогда, молчаливо клялся он, не отнимут у него Викторию! Никогда!
Она что-то шептала ему, но он не мог расслышать слова сквозь удары своего сердца. Чувства, которые в нем вызывала Виктория, будили утренние воспоминания об ее обнаженном теле, умытом солнечными лучами и теплом от сна. Рука Нормана невольно опустилась, чтобы прижать ее колени к своим.
И тут раздалось деликатное покашливание Пита. Виктория замерла, а Норман, испуганно заглянул в ее глаза, вновь увидел в них сквозь затуманенный свет тревогу.
Виктория вспыхнула под его пристальным взглядом: она знала, что он заметил ее смятение, но не догадывалась, что именно это заставило Нормана закрыть глаза. Горе обострило его черты, а рот исказился, будто от удара.
— Норман?.. — мягко позвала Виктория, проведя рукой по его небритому подбородку. Суровое лицо дрогнуло от прикосновения нежных пальцев. Не обращая внимания на Пита, Виктория спросила:
— Что случилось?
Он открыл глаза, и только теперь Виктория поняла, сколь велика боль, которую она ему причинила, хотя и не ведала чем. Рука Нормана соскользнула с ее плеча и повисла. Немного помедлив, он заговорил, но на этот раз голосом грубым и безжизненным.
— Виктория, что я сделал? Ради Бога, что я такого сделал? Иногда ты смотришь на меня так, будто никогда прежде не знала.
VII
Слова Нормана больно ранили Викторию, разрушая мечты, вызванные к жизни им же самим, — конечно, необходимо помочь ему восстановить память, а вовсе не увлекаться напрасными фантазиями.
— Ты ничего не сделал, — произнесла Виктория. На какой-то блаженный миг, поддавшись искушению, она разделила его мечты о счастье. Он никогда не узнает, как трудно ей было сопротивляться чудесным грезам.