Шерри Крейн - Мой единственный
— После у меня уже не оставалось сил.
Макс наклонился и поцеловал Ли.
— Не уходи никуда.
— Я как раз там, где мне хочется быть.
Ли встала с постели и ополоснула лицо холодной водой. Однако ей не помогло. Она взяла из аптечки пузырек с аспирином и вернулась в постель.
Прежде чем лечь и положить на глаза смоченное в холодной воде полотенце, Ли надела красную сатиновую сорочку. Она не помнила, что когда-либо испытывала похмелье.
— Похмелье. Со мной такое впервые.
— Нет, просто никогда в жизни ты не поступала безрассудно.
— Мы пили вино. Молодое красное вино. Много молодого красного вина. Неудивительно, что у меня похмелье. Во мне полно антигенов, или как там называется.
Ли села, положила подушки к спинке кровати и похлопала по матрасу.
— Иди назад в постель и захвати с собой кофе, — обратилась она к Максу.
Макс сел на постель, наклонился и поцеловал ее.
— Самая чудесная фраза, какую я когда-либо слышал.
— Какая? «Принеси кофе»?
— Нет. «Иди назад в постель».
Ли потрепала Макса по щеке.
— Ужасно не хочется тебя разочаровывать, приятель, но в данный момент меня гораздо больше интересует кофе.
Макс протянул ей чашку.
— Надеюсь, это поможет тебе передумать. Только не слишком быстро, потому что у меня такое же похмелье, как и у тебя. Официант, порекомендовавший вино, будет номером один в моем черном списке.
Они молча запили аспирин соком и выпили по чашке кофе.
— Дорогая, — смиренно произнес Макс, — ты не подумаешь плохо о моих мужских качествах, если я предложу еще немного поспать?
— Не думаю, что что-то может заставить меня плохо о тебе подумать. Ты выпустил Роки?
— Да. И запер его дверь на щеколду. Когда я уходил, он спал на солнышке.
— Хорошо. Убери яркий свет, и давай поспим.
Макс прижал Ли к себе и поцеловал ее в лоб.
— Дорогая, я, конечно, могу многое, но даже я не в состоянии убрать с небес солнце. Закрывай глаза.
Солнечные лучи по-прежнему проникали в комнату сквозь шторы, когда Макс медленно открыл глаза, но смотреть на них стало уже не так больно. Он бросил взгляд на Ли, свернувшуюся калачиком возле него и на ее разметавшиеся по его руке волосы.
Даже просто смотреть на нее было удовольствием, Макс убрал с ее лба волосы. Ли вздохнула во сне и придвинулась ближе к Максу, и он непроизвольно прижал ее к себе еще крепче.
Она оставалась честной с ним, когда говорила, что любит свой деловой образ жизни. А он отплатил ей ложью.
Вообще-то не совсем ложью. Он просто не сказал всей правды. Он поступил как изворотливый адвокат, которым он когда-то работал.
А ведь ему представилась прекрасная возможность все рассказать прошлым вечером, когда Ли спросила его про татуировку. И нужно-то было сказать, что он ушел из своей адвокатской конторы с пятном на репутации. Но он уклонился от ответа и начал плести всякую чепуху о необитаемом острове.
Ли поверила, что он обманул Мэдисона, представившись адвокатом. Она руководствовалась тем, что подсказывало ей сердце, вместо того чтобы думать головой. Ли вовсе не такая хладнокровная бизнес-леди, какой хотела казаться. Она поверила ему, несмотря ни на что, и поэтому решила, что и Мэдисон поверил.
Макс должен рассказать Ли правду, пока она не узнала ее от кого-нибудь еще. Но что она подумает, когда узнает, что он добровольно отказался от вещей, столь милых ее сердцу? Нет, пусть лучше она считает его писателем, чем мужчиной, отвергающим образ жизни, к которому она стремилась.
Макс почти уверен, что не захочет снова стать частью делового мира. Даже ради Ли.
Но он совсем не уверен, что сможет расстаться с ней.
Он поцеловал Ли в лоб и встал с постели. Меньшее, что он мог сделать для нее, — накормить. Обычно Ли питалась в пунктах быстрого обслуживания. Стараясь не шуметь, Макс выскользнул за дверь и отправился в булочную за круассанами.
Когда Ли проснулась, Макса рядом не оказалось. Похмелье почти прошло, если не считать легкой ноющей головной боли. Ли с наслаждением потянулась, подумав, что ей просто необходим продолжительный горячий душ.
Ли направилась в ванную.
Макс вошел в спальню как раз в тот момент, когда Ли сушила полотенцем волосы. Он успел побриться и надеть чистую рубашку и джинсы.
— Хочешь, я помогу тебе?
— Что, просушить волосы?
— Да. — Макс встал за спиной Ли, взял из ее рук полотенце и начал осторожно массировать голову.
— Ты всегда входишь в ванные комнаты без стука?
— Ну, если дверь открыта, а за ней стоит великолепная женщина, на которой из одежды лишь полотенце, то — да. Если ты хотела уединиться, тебе стоило закрыть дверь.
Ли прильнула к Максу.
— Я запомню твои слова. Куда ты ходил?
— Мы с Роки прогулялись до булочной и принесли несколько круассанов. Голодна?
— Да.
Рука Макса скользнула под полотенце, которым была обернута Ли. Он наклонил голову, чтобы покрыть поцелуями ее плечи, а потом грудь.
— Я тоже голоден — хочу тебя. Пахнешь ты божественно.
В желудке у Ли заурчало.
Макс в последний раз поцеловал Ли.
— Похоже, что твой голод несколько иного свойства. Надень на себя что-нибудь, если хочешь получить завтрак. Ты такая соблазнительная, что я не смогу устоять, даже если попытаюсь.
И прежде чем Ли успела что-либо ответить, Макс вышел.
Ли надела красные трусики, джинсы и футболку. Собрав волосы в конский хвост, Ли сбежала по ступеням вниз.
Когда она вошла на кухню, Макс уже сварил кофе и подогрел круассаны. Роки вылизывал свою миску и, не переставая есть, приветственно завилял хвостом.
— Чем ты накормил Роки? — поинтересовалась Ли.
— Обычные подушечки с ветчиной. Мне показалось, он не хочет мясо в желе.
— Ты его избалуешь.
Макс поцеловал Ли.
— С ним легко договориться. Одно печенье с ветчиной — и он мой. А как насчет тебя? Могу я купить твою любовь за свежий круассан?
— Эй, со мной будет не так просто.
Ли откусила круассан, покрытый ежевичным джемом, и глубоко вздохнула.
— Возможно, договориться со мной будет проще, чем кажется. Круассаны — божественные. Почему ты встал?
— Потому что ты все еще спала. А поспать тебе было нужно.
Ли посмотрела на Макса:
— Ты чудесный парень, Макс. Просто динамит в постели.
— Ой, ты вогнала меня в краску. Может, прогуляемся по кварталу?
Вторую половину дня они провели, гуляя по Французскому кварталу, жуя еду, продаваемую с лотков, узнавая судьбу у гадалок и добродушно споря насчет картин, выставленных на продажу. А потом Макс предложил приготовить ужин.
