Лаура Дэниелз - Свет любимых глаз
— И тогда и сейчас ты видишь лишь внешнюю сторону событий.
Он пожал плечами.
— Допустим, но она не противоречит их внутреннему содержанию.
— Не противоречит… Эх ты! Ну почему ты не хочешь вникнуть в то, что я говорю?
Арни принялся мерить шагами спальню.
— Я давно это сделал. Тебе просто хочется любым способом оправдать себя в моих глазах, а возможно, и в своих собственных.
Мне это ни к чему, — сердито засопела она. — Я всего лишь хочу, чтобы ты узнал правду. Он кивнул.
— Которая мне и так известна.
— Хорошо, в чем же, по‑твоему, она заключается?
Арни остановился, повернувшись к ней всем корпусом.
— В том, что в мое отсутствие ты спуталась с посторонним мужиком, который сделал тебе дочурку. Допускаю, что она премиленькая девочка, только я к ее появлению на свет не имею ни малейшего отношения. На мою долю лишь выпало вызволять ее из беды. Что я и сделаю, разумеется. По этому поводу можешь не волноваться.
Люччи вздохнула.
— Когда‑нибудь ты узнаешь, как сильно заблуждаешься. А за заботу об Элси спасибо. Этого я никогда не забуду.
— Лучше бы ты тогда не забывалась, — буркнул Арни.
На это она упрямо произнесла:
— Я ни в чем перед тобой не виновата.
— А кто виноват? Я?
С точки зрения Люччи, именно так все и было. Впрочем, с одной оговоркой: ей с самого начала не следовало соглашаться с тем, что после свадьбы они с Арни поселятся там, где он жил постоянно, — в родительском доме, большом, богато обставленном особняке, находящемся близ Джерси. Но в ту пору Люччи была ослеплена любовью к Арни, просто обожествляла его. Она даже не очень‑то задумывалась над тем, почему такой состоятельный человек, как Арнольд Кауфман, не хочет создать собственное гнездышко. Важнее всего для нее являлось то, что они были вместе. И если бы Арни не уезжал так часто по делам, не оставлял ее наедине с Бертой, своей матерью, — его отца, Курта Кауфмана, к тому времени уже не было в живых, — никакой трагедии не произошло бы.
Люччи не сразу, но все‑таки поняла, что Берта недолюбливает ее. До мозга костей пропитанная идеей чисто немецкого педантизма, та очень настороженно отнеслась к девушке, которую Арни назвал женой и привел в дом.
Стройная смуглая красавица с буйными темными локонами и искрящимися карими глаза‑, ми, Люччи представлялась Берте вызывающе яркой. Не такой виделась ей супруга Арни.
Она не понимала, почему сын остановил выбор на смазливой итальянке. Разве в их кругу мало приличных девушек из немецких семей? Берта с ходу могла бы назвать с десяток имен.
Сама она и ее покойный муж Курт были детьми немецких иммигрантов, которые, не приняв гитлеровский режим, перебрались в Америку. Оба получили в детстве традиционное немецкое воспитание, которое Берта привыкла считать единственно правильным. То же мировоззрение она старалась привить и своему Арни. В общем и целом ей это удалось. Однако сделанный сыном выбор спутницы жизни вызвал у Берты недоумение, которое затем переросло в раздражение, а позже — в открытую неприязнь.
Но Берта была слишком умна, чтобы при сыне показывать истинное отношение к невестке. Когда они собирались за обеденным столом, с бледных уст Берты не сходила улыбка. Иные назвали бы ее постной, однако на это можно было возразить, что, мол, такая у человека внешность. Действительно, худая, с впалыми щеками и несколько вытянутой физиономией Берта Кауфман производила такое впечатление, будто радости жизни ей давно не милы, а что касается отношения к окружающему миру, то он не оправдал ее ожиданий, а потому вообще не заслуживает внимания.
Ну кто, скажите на милость, мог предположить, что Арни — умный, красивый молодой мужчина, преуспевающий бизнесмен — выберет в жены эту девчонку, отпрыска каких‑то…
В этом месте ход мыслей Берты застопоривался, потому что в голове у нее возникало словечко «макаронников», однако она не могла себе позволить так думать, потому что это было бы политически некорректно. Все‑таки почти всю свою жизнь, за исключением первых пяти лет, Берта провела в Америке и идеи этой свободной, Богом благословенной страны — во всяком случае, таковой являлась официальная точка зрения на вещи, — прочно вошли в ее сознание.
Но, что бы Берта ни думала, ее явные и тайные действия были направлены против Люччи. Скорее тайные, чем явные.
Со временем Люччи поняла, что Берта относится к ней, как к занозе в пятке. Однако она даже вообразить не могла, какую гнусность тайком готовит ей свекровь.
Положение осложнилось еще и тем, что Люччи, сама того не ведая, подыграла Берте. Ох, если бы она знала, какой козырь вручает той! Правда, Берта тогда играла втемную, козырь обнаружился несколько позже.
— Что же ты молчишь? — хмуро произнес Арни. — Я виноват?
Люччи кивнула.
— И ты в том числе. Я тоже виновата, но не так, как ты думаешь.
А еще кто? Ты сказала «в том числе», это подразумевает некую множественность. Имеешь в виду своего любовника? — Губы Арни презрительно скривились.
— Разумеется, хотя он мне не любовник… Он, можно сказать, нанятый работник.
Арни присвистнул.
— Это что‑то новенькое! Не знал, что ты еще и платила за то, чтобы с тобой спали. Кстати, замечу, моими деньгами, ведь своих у тебя не было.
На миг Люччи задохнулась от ярости. Да кто он такой, в конце концов, чтобы так ее унижать! Однако в следующую минуту постаралась взять себя в руки, вспомнив об Элси, судьба которой полностью зависела от настроения Арни.
— Платила не я, — сдержанно произнесла она.
Арни ухмыльнулся.
— О, похоже, сейчас выяснится, что речь идет не о классическом любовном треугольнике, а скорее о квадрате! Кто же четвертый, дорогая?
— Берта, — глухо обронила Люччи.
Он вновь остановился, в упор взглянув на нее. Усмешка медленно сползла с его губ.
— Боже, что за чушь ты несешь! Уши вянут. Или так проявляется действие введенного тебе врачом препарата?
— Я сказала то, что хотела, — твердо произнесла она. — Четвертой участницей той истории была Берта.
Прищурившись, Арни процедил сквозь зубы:
— Ты пытаешься убедить меня, что моя мать платила тому субъекту, чтобы он спал с тобой, моей женой? А тебе не кажется, что это полный нонсенс?
Люччи гордо подняла подбородок.
— Поверь, я была бы счастлива, если бы Берта действительно рассматривала подобную вещь как абсолютно невозможную. К сожалению, она придерживалась иного мнения на сей счет. И платила тому человеку не за то, чтобы он спал со мной, а чтобы в нужный момент только сделал вид, что занимается этим.
Сунув руки в карманы брюк, Арни раза три качнулся с пятки на носок и остановился.
