Лилиан Тревис - Всё изменила любовь
— Тебе придется снять рубашку.
— Осторожно, дорогая. Ты меня возбуждаешь.
Эмили едва сдержалась от желания ущипнуть его за больную руку.
— Ты, похоже, совсем не изменился.
— Но ведь ты не хочешь, чтобы я менялся.
— Сними рубашку. Ты потерял много крови.
— Откуда ты знаешь?
— Даже у меня есть здравый смысл. — Эмили нахмурилась. — Если я им не руководствуюсь, это не значит, что у меня его нет.
— Интересно.
— Вовсе нет.
Джеймс принялся расстегивать рубашку, и Эмили жадно наблюдала, как обнажается его мускулистая грудь и живот. Он был в изумительной физической форме. Тело Джеймса ее завораживало. Этот мужчина обладал всем, о чем могла мечтать женщина…
— Ткань прилипла к ране, — констатировал Джеймс, не сумев стянуть рукав.
Эмили осторожными движениями отделила прилипшую ткань от раны; тотчас потекла кровь.
— Как остановить кровотечение? — спросила она, стараясь не подавать виду, что ее нервы на пределе.
Если раньше им грозила потенциальная опасность, то теперь возникли серьезные проблемы, которые могли закончиться трагично.
— Наложи жгут, — посоветовал Джеймс и указал на рюкзак. — Аптечка в боковом кармане. Соедини две или три марлевые салфетки, — скомандовал он, когда Эмили открыла аптечку.
— Подожди. Дай я сначала обработаю рану, — перебила она и, смочив ватные тампоны в перекиси водорода, принялась осторожно смывать кровь.
Джеймс ощутимо напрягся, но ни разу не поморщился, хотя Эмили догадывалась, что ему очень больно.
— Ну вот, так-то лучше.
— А теперь посильнее прижми салфетки к ране, — приказал Джеймс. — Если нам удастся остановить кровь на полчаса, все будет хорошо.
— А если нет?
— Тогда придется наложить жгут. — Он слабо улыбнулся. — Но не волнуйся. Думаю, если мы туго забинтуем рану, все будет хорошо.
Эмили не была настроена столь оптимистично, но постаралась плотно перевязать руку, что оказалось для нее непростой задачей.
— А как же пуля?
— Мне кажется, он прошла навылет или застряла в жилете.
Джеймс получил ранение из-за нее. Из-за ее глупости. Он предупреждал ее насчет Пабло, но она не послушала. Предупреждал, что Пабло опасен.
— Прости меня, — прошептала Эмили, завязывая бинт. Только сейчас она осознала, что последние десять лет только и делала, что избегала его, как избегала всего того, с чем не могла справиться.
А Джеймс всегда был ей не по зубам.
Кроме непреодолимого влечения, которое она к нему испытывала, она боялась его непредсказуемости. Его непостоянства. А больше всего в жизни, и раньше, и теперь, она мечтала о стабильности. О доме, о семье, о детях, о близких людях.
— Прости меня, — повторила Эмили, понимая, что просит прощения за все обиды и боль, причиненные Джеймсу за эти годы.
У нее защипало в глазах, и она сосредоточила внимание на белой повязке. Под многочисленными слоями марли угадывалось расползающееся красное пятно. Кровотечение пока не прекратилось.
— Прости, что не объяснила тебе, почему встречаюсь с Пабло. Прости, что обманула тебя и улетела с ним. Прости, что втянула тебя в это дело.
Джеймс ничего не ответил, и Эмили судорожно вздохнула, осознав, что связывающие их узы стали еще крепче и что теперь все будет по-другому. Рискованнее.
— Пабло назвал тебя Джеймсом Энрикесом, — добавила она хрипло. — Почему?
— Это фамилия моего отца.
— Я сказала, что ты Митчел.
— Спасибо.
Эмили поняла, что Джеймс не лгал ей.
— Откуда Пабло тебя знает?
— Мы с Бертом проводили много времени вместе.
— Откуда он знает Берта? — Эмили впилась глазами в его лицо.
— Берт заключал… сделки в… Западной Африке.
— От имени Банка Англии?
— Нет, самостоятельно.
Именно это и хотела Эмили выяснить. Джеймс был в курсе дел ее мужа. Он знал о них и молчал. Она хотела продолжить расспросы, но Джеймс, предвидя это, сменил тему:
— Ты должна поесть. Должна выпить содержимое фляжки. Важно поддержать себя физически. Мы еще не вышли из леса.
Эмили поняла его намек. Джеймс ничего не расскажет ей о том, что ему известно о деятельности Берта.
— Я хочу знать. Он был моим мужем… — начала она, не желая смиряться со своим неведением.
— И моим лучшим другом, — перебил Джеймс нетерпеливо. — Но я ничего не могу сказать тебе, пока мы не выбрались отсюда.
— Почему?
— Потому что все сложно и запутано. Честно говоря, я не в состоянии обсуждать то, что было два года назад, когда нам сегодня грозит реальная опасность.
Ладно. Уговорил. Эмили смирилась.
— Возможно, ты прав и сейчас не время. Но обещай, что, как только вернемся в цивилизацию, ты расскажешь мне правду.
— Ешь, — сказал Джеймс, смерив ее долгим взглядом.
Эмили отломила кусочек шоколада и встала. Она обошла маленькую полянку, размышляя над тем, что стало ей известно. В Нигерии Берт вел какие-то дела, и Джеймс знал об этом. Что это были за дела? Вчера ее спрашивали об оружии… О контрабанде оружия…
У Эмили внутри все похолодело. Берт и Джеймс не могли быть причастны к преступлению. Они никогда не занимались торговлей оружием. Зачем им вмешиваться в нелегальный и столь рискованный промысел? Джеймс не испытывал финансовых затруднений, а вот Берт… он был с головой в долгах.
Нет. Берт не мог ввязаться в преступный бизнес. Ни при каких условиях. Исключено!
Хотя он совершал какие-то поездки за границу, о которых не распространялся…
— В лесу легче дышится, — раздался за ее спиной голос Джеймса.
Эмили вздрогнула. Она не слышала, как он к ней приблизился. Эмили повернулась, но старалась на него не смотреть, чтобы не видеть шоколадных глаз и твердой линии губ, неумолимо притягивавших ее взор. В памяти всплыл образ семнадцатилетнего юноши-бунтаря, бросившего вызов жизни и судьбе.
— Как тебе удалось разбогатеть? — спросила вдруг Эмили. — Чтобы купить даже одну нефтяную скважину, нужно целое состояние.
— Мой родной отец оставил мне кое-какие деньги. Потом, когда отчим получил травму, ему выплатили солидную страховку. Мы всей семьей выкупили акции одного из совладельцев.
— И со временем ты стал единственным хозяином?
— Точно.
— Значит, первоначальный капитал дала тебе семья? — подытожила Эмили.
Она видела замешательство Джеймса, но не могла поверить, что он мог заниматься чем-то противоправным.
— К тому же у меня имелись и собственные сбережения, Эмми. Я удачно играл на бирже. — Он прищурился. — Почему тебя это интересует?
— Не знаю. Просто я пытаюсь сопоставить кое-какие факты. Пытаюсь разобраться.
