София Чайка - Подруги. Друзья. Тринадцать лет спустя
Коля наклонил голову и стиснул кисти в замок, словно сжимал чью-то шею.
— Тетя Вита говорила, что ты приходила к ней с этим известием. Но она утверждала, что этот ребенок — не мой, потому что сразу после моего ухода у нас в доме… у тебя в доме жил другой мужчина. Я поверил ей. У нас так долго не было детей. А тут новый любовник. И ребенок.
Варя не верила своим ушам. Ее его сын? Любовник?
— Не тебе попрекать меня любовником! — крикнула Варвара, с невольным злорадством, но и болью в сердце замечая, как при этих словах мучительно исказилось красивое лицо Николая. — Неужели, Сонечка Витович — несравненная пианистка и интеллигентка в пятом поколении не пришлась ко двору? — Как же он покраснел при этих словах. Прямо все тело — великолепное тело — краской залилось. Во всяком случае, те его части, которые Варя видела. Ей, конечно, хотелось увидеть больше. Но не в эту минуту. Дура!
Николай промолчал, а вдохновившаяся Варвара уже не могла сдержаться.
— Кстати о люовнике. Здесь жил мой двоюродный брат Витя — сын тети Любы, которая, между прочим, меня воспитывала, а потом за границу уехала и попросила, чтобы ее сын пожил у меня, пока институт не закончит.
Варя зпонимала, что с каждым словом все больше распаляется, а Николай уже давно таращится на нее, но молчит.
— Что, слова закончились?
— Почему? Я виноват. Но меня вдруг поразила другая мысль. Что мы сейчас с тобой, Варюха, делаем?
Боже, зачем он назвал ее Варюхой! Зачем напомнил о тех чудесных годах, когда они были юными и неотягощенными предрассудками и подозрениями, когда так любили друг друга! Или это только Варя любила, а Николай лишь поступал назло родителям?
— Что делаем? Мне кажется, разговариваем.
— А мне кажется, ругаемся. Мы с тобой никогда раньше не ругались и отношения не выясняли. Почему?
— Потому что я во всем с тобой соглашалась, вот почему, — буркнула Варя и подумала о том, как она изменилась за последние годы.
— Зря.
— Значит, это я во все виновата?
— Нет. Мы оба виноваты.
— Все. Мне надоели разговоры. — Она на самом деле устала и хотела спокойно поразмышлять обо все в собственной кровати. — Ты зачем сюда явился?
— У Степки послезавтра день рождения. Тридцать пять лет стукнет.
— Знаю. А мы тут причем?
— У него дома никого нет. И у Зотова тоже. — Так, а это уже интересно! Еще бы знать, Тина дома одна или с кем-то из этих двух? Но Николай этого не знает. На что он намекает? — Вот я и решился… на Сергея посмотреть. Увидел и… решил остаться… на ночь.
— Что? На ночь?
— Всего на одну ночь! В гостинице — симпозиум кинологов, а больше остановиться не у кого. Не ночевать же мне на скамейке.
А она думала, что навсегда избавилась от наивности и доверчивости. Хотя… что может случиться, если он поспит одну ночь на диване в гостиной? Зато с утра его Сережка увидит и обрадуется.
Варя старалась не задумываться над тем, почему ее сердце вдруг заколотилось, и, словно раздумывая, протянула:
— Мог бы у тети Виты остановиться.
— Боже упаси! Лучше на скамейке. Варь, я буду послушным.
— Ладно. Постелю тебе на диване.
Что же она делает?
Белокурые волосы разметались по подушке, тонкая простыня облегала соблазнительное женское тело, высокая грудь равномерно поднималась в такт дыханию, а нежная рука покоилась на животе.
Какая же она красавица — его бывшая жена! И Николаю совсем не хотелось называть ее бывшей.
Сегодня, когда он увидел ее на пороге, такую повзрослевшую, притягательную и милую, Николай вдруг ощутил, что, наконец-то, отказался дома.
Ни в одной из квартир, в которых он жил последние годы, Николай не чувствовал себя комфортно. Дорогая мебель, ковры, картины, люстры, купленные его матерью совместно с Соней не располагали к уюту и спокойствию. Ему казалось, что именно постоянно изменяющаяся обстановка в квартире мешает ему расслабиться. Но, как оказалось, дело было не в обстановке, а в женщинах, которые его окружали.
Нет, он не мог пожаловаться на недостаток внимания с их стороны. Иногда его было даже слишком много, н оно не согревало, не заставляло кровь быстрее бежать по сосудам, не радовало.
Сейчас, стоя на пороге своей бывшей — его уже начало раздражать это слово — спальни, Николай неожиданно понял, что не ощущал себя счастливым последние пять лет.
Без Варвары.
Без сына.
Он не понимал, как мог поверить злобной болтовне матери и тетки и отказался даже взглянуть на симпатичного мальчика.
Николай мог оправдывать себя сколько угодно тем, что вначале именно неожиданная ревность к неизвестному сожителю Вари останавливала его. Затем тайные сомнения в собственных возможностях зачать ребенка подогревали мужскую гордость. А позже его мучил стыд за то, что он даже не поинтересовался, не спросил, нужна ли помощь близкой ему женщине, сковывая руку, тянущуюся к телефону.
Сегодня Николай с сожалением и горечью ощутил, что все эти глупые отговорки и объяснения лишили его пяти лет общения с сыном. А поспешный уход из этого милого дома после очередной ссоры с родителями, возможно, навсегда положил конец его счастливой семейной жизни.
Мать упрекала его в том, что он не живет, а существует под каблуком у Вари, которая даже ребенка ему не может или не желает подарить. Тогда он решил доказать ей, что сам себе господин и ушел, твердя, что не любит Варвару, что его страсть угасла, и что он даже делает ей одолжение, даря свободу, которую та не просила. В результате он остался совсем один, потому что даже в шумной компании чувствовал одиночество.
Когда Степан пригласил его свой праздник, Николай решил больше не раздумывать. Ему вдруг очень захотелось приехать в родной город. Он взял отпуск и быстро собрал дорожную сумку.
Рано или поздно Николай, конечно, встретил бы Варвару в городе, но когда его друзей не оказалось дома, он решил, что это знак судьбы и отправился к жене.
Черт, бывшей жене.
А жаль. Если бы они не развелись, он сейчас мог бы забраться под белоснежную простыню, окутывавшую ее такое желанное тело, прижаться к ней сзади, так как она любила, и…
Оказывается, его страсть к этой женщине совсем не угасла и, наверное, никогда не угаснет. Он понял это, едва взглянув на нее. Это оказалось очень больно — так сильно желать ее и не иметь возможности получить.
Правда, он может попробовать. Он должен это сделать, ради себя, ради сына, ради Вари. Если только она свободна. Но пока она не замужем — этим вопросом он интересовался регулярно — значит, у него есть надежда.
Николай с трудом оторвал взгляд от прекрасной женщины на просторной кровати и, подавив вздох, подошел к сыну.
