София Чайка - Подруги. Друзья. Тринадцать лет спустя
Зотов уже ласкал ее налившуюся от желания грудь, сжимая в широкой ладони нежные выпуклости и поднимая соски.
Тина услышала собственный стон, раздавшийся в тихой комнате, и положила руку на его напрягшийся член. Она хотела слышать, как стонет Зотов.
И он сделал это, вбирая ртом восставшие вершинки.
Затем их голоса перемешались, как и их одежда, которую они лихорадочно сбрасывали на пол, желая освободить от последних препятствий желанную плоть.
Он заполнил ее собой резким, почти болезненным выпадом, пригвоздив к дивану большим, сильным телом. Это было именно то, чего она хотела.
Илья вышел из нее, посмотрел в глаза яростным, почти негодующим взглядом и снова вошел. Нет, ворвался.
Он не щадил ни ее, ни себя, рыча и покрываясь потом. А Тина двигалась ему навстречу, вскрикивая и царапая ногтями спину.
Это был ураган.
Он начался неожиданно и закончился сокрушительно, оставив после себя обессиленные тела и поблескивающие следы на животе у Тины. Хорошо, хоть кто-то вспомнил об осторожности.
— Она так и сказала «использовал»?
Варвара гладила Катю по рыжей головке, прижимая ее к своей большой груди, и расспрашивала о случившемся у театра.
Она примчалась к расстроенной подруге домой, как только услышала сквозь всхлипывания по телефону ее просьбу о разговоре по — душам. Варвара оставила сына под присмотром соседки и отправилась к ней.
Слушая сбивчивые фразы, Варя злилась на Степана, на Тину, и на жизнь, которая никак не желала одарить милую скромную девушку счастьем.
— Так и сказала, — пробормотала Катя, обняв подругу и прижавшись крепче.
— Ну, с Тиной я завтра сама поговорю. Я что ответил этот… Рыжий?
— Он сказал, что я уже не маленькая.
Если до этого момента голос Кати звучал жалостливо, то теперь в нем появились жесткие нотки. Это был хороший признак.
— Странно, что он это заметил. — Варя чмокнула подругу в макушку, как часто целовала собственного сынишку, и продолжила. — Неужели за целый вечер он ни разу не посмотрел на тебя… гмм… пристально?
— Посмотрел. — Катя подняла голову и вытерла рукой слезы. — И ни один раз. И даже как-то странно… словно на… на сладкое. Варь, я сделала что-то не так? Что мне теперь делать?
Варвара улыбнулась и потрепала подругу по волосам.
— Ты все делала правильно. Это все остальные… ошиблись. Думаю, они еще пожалеют об этом. И очень скоро. А ты — не смей повторять моих ошибок и слишком быстро не сдавайся на милость победителю. Мужчина больше ценит то, за что ему приходится бороться.
— А если он не пожалеет?
Глаза Катерины загорелись надеждой, и Варя решила, во что бы то ни стало, помочь ей получить своего «принца».
— Пожалеет, как миленький. Никуда он от нас… тебя не денется. На платье смотрел?
— Смотрел, — краснея, пробомотала Катя. — Мне кажется, скорее не на платье, а на… — Катя бросила взгляд на грудь подруги и хихикнула. Варя ее поняла и тоже рассмеялась.
— Вот видишь! Значит так, подруга, завтра, когда придешь на работу…
Их разговор прервал телефонный звонок. Варвара остановила подругу и сама взяла трубку. Звонил Сережа.
— Мамочка, тут какой-то дядя пришел, а тетя Света его не пускает, — бойко тараторил в трубку мальчик.
— Какой еще дядя? — странной чувство сдавило грудь Варвары. В ее дом давно уже не вломились взрослые мужчины. С тех самых пор, как…
— Такой большой, в футболке, в штанах, в кроссовках… — ее сердце уже торопилось вслед за невозможными мыслями. — С волосами, как… ну… — Ну!!! — Как у меня.
Это не может быть ОН.
Только не сегодня, когда Варвара совсем не готова предстать перед ним в лучшем виде, продемонстрировать свое безразличие, не подготовила ребенка. Когда Катерина не может поддержать ее, потому что сама нуждается в помощи.
Нет, это должно быть какой-то другой, совершенно чужой «большой» мужчина, и у него просто не может быть удивительных синих глаз, от которых у Вари всегда трепетало сердце.
Она сейчас же отправится домой и выяснит, почему кто-то позволил себе нарушить покой ее ребенка так поздно, а заодно выяснит, почему Сережка, маленький сорванец, еще не в постели.
— Сергей, скажи тете Свете, что я сейчас приду, а сам спать ложись.
— Ну, мамочка, я тебя подожду. Ладно? Ты мне мою любимую сказку расскажешь, а пока я с дядей поговорю.
— Никаких разговоров. В постель. Я уже в пути, — взволнованно говорила Варвара, надевая на ноги босоножки.
Положив телефонную трубку, она виновато взглянула на подругу. Но та, кажется, уже почти успокоилась и даже слегка воспрянула духом, отчего стала больше походить на саму прежнюю — спокойную и рассудительную женщину. Катя даже умудрилась выдавить из себя улыбку и махнула рукой.
— Иди. Я в порядке. А тебя ребенок ждет. Передавай привет малышу и Светлане. Я у нее тоже в долгу.
— Ты никому и ничего не должна. Увидимся завтра.
Варвара трусливо надеялась, что на пороге ее дома стоит не ОН.
Но мечтала она совсем о другом.
Зотов положил на колени пиджак и откинул голову на спинку дивана.
Он успел одеться и, наконец-то, задумался о событиях сегодняшнего вечера, потому что до этой минуты его мозг отказывался анализировать происходящее.
Из ванной комнаты доносился шум воды. Тина принимала душ, и этот звук очень отвлекал Илью.
На самом деле, его отвлекал не сам шум, а картины, которые возникали в его голове, стоило Зотову представить себе темноволосую красавицу, совершенно нагую, со струящимися потоками воды на роскошном теле — полной груди, подтянутому животу, упругим ягодицам…
«Прекращай мучить себя!» — приказал себе Илья и задался мучительным вопросом. — «Зачем ты приперся сюда, Зотов?»
Он не мог ответить на него, как не мог сказать, почему уходит прямо сейчас, среди ночи, оставляя в квартире восхитительную, сексуальную женщину.
Которую он еще много лет назад решил игнорировать.
А сегодня — стоило Тине предложить ему войти, и он, серьезный, сдержанный мужчина, как послушная комнатная собачка, поплелся за ее юбкой, запахом, плотью — всем, что составляло ее неповторимую сущность.
Безусловно, он ни на мгновение не пожалел о том, что сделал. Что они сделали вместе.
Это было блаженство — касаться ее, ласкать, целовать, быть в ней.
Даже сейчас мысли о Тине заставили его снова возбудиться.
Тина имела над его телом слишком сильную власть, и Илья не собирался признаваться ей в этом.
Он боялся. Боялся, что она посмеется над ним, воспользуется им, бросит его, когда он привяжется к ней.
