Сандра Филд - Три дара любимому
— Джаред, тебя в детстве обидела какая-то женщина? — вдруг вырвалось у Дейвон. С внезапно забившимся сердцем она замолкла, ожидая ответа.
Его подбородок затвердел.
— Я бы предложил взять утку с бренди.
Дейвон не решилась настаивать, да и ответ, кажется, она уже получила. Когда снова подошел официант, она заказала выбранные блюда и переключилась на более нейтральные, безопасные темы, снова невольно изумляясь проницательному и быстрому уму Джареда, делавшему его великолепным собеседником. С уткой они выпили целую бутылку отличного бордо, после которого Дейвон с наслаждением разделалась с муссом из венецианского шоколада и густого сливочного крема. Подняв глаза, она увидела, что Джаред пристально и задумчиво смотрит на нее. Она смутилась. В его синих глазах нельзя было прочесть ничего. Вытерев губы салфеткой, она сказала:
— Наверное, можно уходить. Мне завтра рано вставать. Или ты хочешь кофе?
— Нет, я тоже готов идти. — Он подозвал официанта, расплатился и встал.
Хьюберт ждал их на улице, что даже не удивило Дейвон. До дома они доехали в полном молчании. «Я съела слишком много, — мрачно подумала Дейвон. — Дверь сегодня точно не понадобится подпирать столом». Джаред даже не дотронулся до нее за весь вечер и уж тем более ни разу не попытался поцеловать.
В лифте она внимательно изучала панель с кнопками. Джаред отпер дверь, подождал, пока она зайдет.
— Это был чудесный ужин, Джаред, спасибо. Теперь мне...
Он резким рывком притянул ее к себе, провел пальцами по ее лицу, словно слепой, желающий убедиться в том, что она есть на самом деле, и прижался к ее губам с жаром голодного хищника.
И Дейвон поняла, что именно этого она жаждала весь вечер. Это было последней мыслью, промелькнувшей в ее голове. Она отвечала его губам, ласкала пальцами его жесткий подбородок, его густые черные волосы. Губы Джареда скользнули вниз, к ее шее, соски Дейвон напряглись, все ее тело подалось навстречу ему.
Она с трудом помнила, как они оказались в его спальне... Запомнился только момент, когда она впервые увидела его обнаженным — его сильное мускулистое тело было одновременно таким знакомым и совершенно новым для нее. И еще запомнилось, как он прошептал, уткнувшись ей в грудь:
— Ты предохраняешься, Дейвон? В прошлый раз я даже не подумал об этом.
— Да, конечно... о, Джаред, сделай это снова... снова, прошу тебя.
— Так тебе понравилось то, что я делаю? Скажи, что понравилось, Дейвон.
— Да, да, понравилось, это было чудесно, разве ты не понял? — простонала она, раскрываясь перед ним, словно роза под теплыми лучами солнца.
Они занимались любовью всю ночь напролет, как будто оба никак не могли насытиться друг другом. В коротких перерывах они проваливались в сон, но почти сразу же снова просыпались, словно от голода. На рассвете, обессиленная, Дейвон уснула в объятиях Джареда. Разбудил ее звук радио. Она открыла глаза.
Джаред лежал рядом, опершись на локоть, и смотрел на нее. Дейвон сонно улыбнулась.
— Не может быть... уже утро... слишком рано...
Но ответной улыбки не последовало. В тусклом утреннем свете разглядеть выражение его глаз было невозможно. Отогнав внезапную тревогу, Дейвон спросила:
— А который час?
— Тебе лучше встать. Хьюберт приедет через полчаса.
Он казался теперь таким чужим и холодным. Дейвон поднялась с подушек.
— Джаред, что случилось?
— На этот раз ты не улизнешь среди ночи.
В ее грудь как будто вошла холодная сталь.
— Я не понимаю... О чем ты?
— На этот раз мы играем по моим правилам. Ты была в моей постели до тех пор, пока я хотел тебя там видеть. — Его глубокий голос стал грубым и резким. — Как ты посмела уехать из «Дубков», даже не попрощавшись?!
Острие ножа коснулось ее сердца. Упавшим голосом Дейвон пролепетала:
— Значит, то, что мы занимались любовью... это была просто месть?
— Любовью? Мы же не любим друг друга, Дейвон, — усмехнулся он. — Так что не обряжай то, чем мы тут занимались, в розовые романтические одежды.
Не сумев сдержать стон, Дейвон отшатнулась.
— Концерт, ужин, весь вечер — все это было только средством?
— Я хотел, чтобы ты была здесь. В моей постели. И я это получил.
— По своим правилам, — повторила Дейвон. Глубокая рана, нанесенная им так внезапно, исподтишка, кровоточила, отнимая силы. На какое-то безумное мгновение ей показалось, что это сон, кошмар и что сейчас она проснется в объятиях Джареда. Но еще один взгляд в его враждебно блестевшие глаза сказал ей, что это не сон.
Он обманул ее. Затащил в постель из мести. Тут ей вспомнилось еще кое-что.
— Это ты называешь укрощением, Джаред?
На его подбородке дернулся мускул.
— Тебе надо поторопиться, иначе опоздаешь на самолет.
Глаза Дейвон застилали слезы. Чтобы не расплакаться при нем, она гневно ответила:
— Разумеется, я потороплюсь. Я же не хочу заставлять тебя снова беспокоить президента авиакомпании по пустякам. Какой же ты негодяй, Джаред! Играешь людьми, точно куклами! Используешь свои деньги и связи только для того, чтобы добиться желаемого. Я тебя ненавижу! Какая же я дура, что позволила затащить себя в постель! Ни на каких условиях я никогда больше не соглашусь на это! Никогда! — Она вскочила на ноги, забыв о своей наготе.
— Все, что мне нужно сделать, — это поцеловать тебя, и ты снова окажешься в моей постели.
— Вот как ты, оказывается, получаешь удовольствие? Занимаясь любовью с женщинами, которые тебя не хотят?
Он тоже вскочил на ноги.
— Я не верю в любовь! — закричал он. — Что, любовь заставляет мир вертеться? Черта с два, не смеши меня! Ты знаешь; что такое любовь, Дейвон? Это деньги, это холодный расчет. Любовь поддерживает цветочную и парфюмерную промышленность и производителей всяких романтических подарочков — спроси меня, я владелец нескольких таких фирм, и они приносят кучу денег. Но все это основано на выдумке. Нас свело простое желание — ради бога, не напяливай на это одежды из пестрой мишуры!
Слишком разгневанная, чтобы следить за выражениями, Дейвон воскликнула:
— Кто тебе сказал, что я тебя люблю? Мне Бога нужно благодарить за то, что мне на тебя плевать! Но если я ложусь в постель с мужчиной, я хочу, чтобы со мной обращались как с человеком, у которого есть свои чувства. А не как с куклой Барби или с товаром, который ты покупаешь по какой-то своей прихоти.
— Когда я беру женщину, — выпалил Джаред, — я беру только то, что мне нужно, и все.
— Тогда какой же ты, к черту, богач! — презрительно бросила Дейвон.
Его лицо окаменело. Дейвон поняла, что попала в цель. Но не успела она закрепить свой успех, как он снова холодно усмехнулся:
