Маргарет Уэй - Медная луна
Джоанна как бы издалека наблюдала за происходящим. Нервы давно не слушались ее, колени подгибались, пальцы дрожали.
— О, Ник, — словно признавая поражение, жалобно простонала она.
— Теперь не «о-никай». — Потемневшие вдруг глаза холодно сверкнули. — Я так отлуплю тебя, век не забудешь.
— Не посмеешь! — Девушка часто заморгала, выдавая себя с головой. Она боялась.
— Не посмею? — ехидно переспросил он. — Еще как! И с превеликим удовольствием!
Джоанна не шевелилась. Длинная зловещая тень неотвратимо надвигалась на нее, а бедняжка все не могла оторвать взгляд от его колдовских глаз. Они притягивали, гипнотизировали ее, как кролика, требуя полного повиновения. Джоанна физически ощущала огромную темную силу, идущую от него, непонятную и потому пугающую.
— Опять ты проштрафилась, милочка. Пора бы нам выяснить все раз и навсегда.
Лютым зимним холодом веяло от его фигуры. Ни слова не вырвалось из ее груди, помешал колючий ком в горле. Только негнущиеся пальцы судорожно цеплялись за его руку, тщетно пытаясь ослабить хватку. Происходящее скорее походило на дурной сон. Безумный крик так и рвался из груди, правда, на полпути замирал, обрекая девушку с немым ужасом следить за тем, как вот она стоит, загипнотизированная его цепким взглядом, а в следующую секунду уже лежит поперек острого мужского колена. Ей никогда не забыть жестокой силы, толкнувшей ее вниз! Насколько надо быть бесчеловечным, чтобы так обойтись с женщиной!
Горячие слезы вмиг переполнили ее глаза и обжигающими струйками покатились по щекам. Джоанна горько плакала. Еще немного — и она постыдно завизжит от обиды и унижения.
Слава богу, до этого не дошло. Ник выпрямился и безжалостно швырнул ее на пол. Джоанна сильно ударилась о койку, но не издала ни звука. О переполнявших ее чувствах красноречиво говорили огромные, блестящие от слез глаза. Ник по-прежнему сурово смотрел в сторону.
— Как ты и сказала, я не посмел.
В ответ, едва узнавая собственный голос, Джоанна слабо пискнула:
— Там, откуда я родом, мы до сих пор чистосердечно считаем мужчин джентльменами.
— И глубоко ошибаетесь. Мы не джентльмены. Интересно, почему раньше никто тебя не приструнил? Не пришлось бы сейчас делать тебе больно.
— А ты сделал, сделал! Мерзкое животное! — Раскачиваясь из стороны в сторону, Джоанна глухо стонала. Она не верила, до сих пор не верила в то, что с ней случилось.
Ник безнадежно вздохнул.
— Я хотел сделать тебе больно, — честно признался он. — Так больно, чтобы на всю жизнь запомнила. А теперь… я выкину тебя за борт.
Выпучив от ужаса глаза, Джоанна инстинктивно подалась назад:
— О, Ник, пожалуйста, ты этого не сделаешь. Будь же… цивилизованным человеком. Я свое получила. — Она попыталась было улыбнуться, но последние крохи самоуверенности улетучились под его искрометным взглядом. Джоанна предполагала, что ничего хорошего ее не ждет, однако действительность превзошла самые худшие ожидания. — Ник, пожалуйста, ты меня пугаешь, — взмолилась она, не смея поднять глаз. — Скажи, что пошутил. Ты же не выбросишь меня на самом деле?
— Не моли меня о пощаде, куколка, бесполезно. — Он демонстративно зевнул. — Ты получишь то, что заслужила.
Услышав такое, Джоанна заторопилась встать. Поскользнулась, упала, больно ударившись затылком о край раковины.
— О, черт! — Из глаз посыпались искры. Вот она — последняя соломинка. Джоанна зарылась лицом в колени и зарыдала.
Ник немного постоял в нерешительности, глядя на ее золотистую голову, затем нагнулся и рывком поставил девушку на ноги, да так легко, словно она до сих пор носила косички. Серебристо-серые глаза подернулись поволокой. В них крылось опасное безрассудство.
— Джоанна, знай, прошли блаженные деньки, — нараспев произнес он. — Впереди тяжелые времена.
Он приподнял ее голову и повернул к себе. Даже сквозь волосы пальцы холодили голую шею. Свет мягко заиграл на нежной матовой коже. В его золотисто-зеленоватом сиянии она казалась бледной и прозрачной, как у привидения. Поток сексуальных чувств захлестнул обоих, непреодолимо толкая их друг к другу. Ник обнял ее за плечи и притянул к себе. Руки сладострастно заскользили ниже, по чувственно изогнутой спине, и сомкнулись вокруг талии.
— Джоанна, нам придется многое забыть о сегодняшней ночи. И это тоже.
Девушка отчетливо понимала, что он собирается сделать, но не противилась. Инициатива была полностью в его руках. У нее — ни шанса на отказ. Все же она попыталась вывернуться, дернулась и в ту же секунду почувствовала на губах вкус его поцелуя.
Волшебный, опьяняющий, нереально-реальный. На несколько счастливых мгновений Джоанна погрузилась в мир грез. Ни один мужчина на свете не возбуждал ее так, как Ник, правда, никто и не переворачивал ее устоявшуюся жизнь вверх тормашками.
Стоило признать столь очевидный факт, как в душе вспыхнул отчаянный протест, и Джоанна с силой толкнула Ника в грудь. Она — личность и не станет подчиняться более сильному!
Однако тело жило собственной жизнью. Его безумно тянуло к Нику, несмотря на оглушительный набат: «Он враг, он враг!».
Сейчас он стоял рядом, вопросительно заглядывая ей в лицо. Джоанна медленно, как во сне, приоткрыла глаза. Зрачки расширились, придавая взгляду необычную глубину.
Неведомые доселе чувства преобразили в ней каждую черточку. Полные алые губы слегка приоткрылись, глаза влажно блестели. Из капризной девчонки она превратилась в страстную, изнемогающую от желания женщину. Ник смотрел и не мог насмотреться. В глазах вспыхнул лихорадочный огонь.
— Интересно, что с тобой станется, если мы действительно займемся любовью. Почему-то мне кажется, что я знаю.
Все еще касаясь затылком его руки, Джоанна изумленно вскинула брови, а буквально через минуту изумление сменилось бешеной яростью.
— Ты еще смеешь оскорблять меня! Это бессовестно и низко!
— За все в жизни надо платить, кисонька. — Непривычно теплое выражение исчезло из его глаз, уступая место привычной иронии. — Мне нравится твой выбор слов. Типичный наборчик оскорбленной инженю. Хотя целуешься ты далеко не как наивная простушка. Надеюсь, в остальных случаях твои эмоции останутся при тебе.
— Мои эмоции здесь ни при чем! — Она резко вздернула подбородок. — Ты сам во всем виноват! — Отрывистые слова так и резали воздух. От негодования Джоанну трясло, как в лихорадке. В голосе звучали ледяные нотки.
— Слова, слова… Что они в устах женщины? Лишь шелест ветра в темноте.
В наступившем молчании оба упорно избегали смотреть друг на друга.
