Мейси Эйтс - Перемирия не будет
Того же гнева, что двигал ее отцом?
Эта мысль словно ударила ее в самое сердце. Нет, она не собирается идти путем отца, который был готов уничтожить целый мир лишь ради мести жене и ее любовнику.
И в этот момент ее настигло озарение.
Она выйдет замуж за Феррана. Да смилостивится над ней Аллах.
Слеза скатилась по ее щеке. Самира аль-Азем заплакала впервые с тех пор, как ее мать исчезла в песках пустыни.
Она вышла из комнаты лишь через час. Ее чувства по-прежнему были в беспорядке, и все же теперь она смотрела на жизнь по-новому. Она видела перед собой новую цель. И ее душа приняла эту перемену.
По крайней мере, отчасти.
Самира вышла из дома. Солнце уже низко стояло над горизонтом, и из пустыни тянуло холодом. Подобрав с земли ветку, она двинулась к воде, раздвигая траву, внимательно вглядываясь в землю в поисках змей.
Влажная земля зачавкала у нее под ногами, и она остановилась, глядя на озеро. Вдруг его поверхность зарябило, и Ферран вынырнул из воды. Он встал спиной к ней. Вода стекала по его рельефным мускулам. Он двинулся к настилу. Вода дошла ему до талии, а затем…
О боже!
Теперь Самира видела, что на нем ничего нет.
Раньше ей не доводилось смотреть на обнаженные мужские ягодицы. Она вообще никогда еще не смотрела на мужчину так, как сейчас. Не как на угрозу, а как на человека из плоти и крови.
Ферран был великолепен. И воспоминания об их недавнем разговоре и о поездке, во время которой она так крепко прижималась к нему, делали его еще неотразимее.
Как и твердое решение стать его женой.
Ферран повернулся к ней боком, и у нее перехватило дыхание. Воздух словно застыл у нее в легких. Она смотрела на него не отрываясь. Она хотела видеть его целиком, словно стремясь проникнуть в самую суть тайны. Узнать, как выглядит его тело. Без этого знания будущее казалось пугающим. Ей необходимо было видеть.
Ферран повернулся к ней, взглянув прямо ей в лицо. Самира тотчас опустила глаза:
– Тебе интересно?
Она заставила себя вновь взглянуть ему в лицо:
– Прошу прощения.
Шейх дернул плечом. Его мышцы напряглись. Он был воистину прекрасен.
– Не за что извиняться. Я же не дал тебе знак.
Ее мысли шевелились вяло – наверное, из-за недостатка кислорода. Ведь она по-прежнему толком не могла вздохнуть.
– У тебя есть специальный знак? – непонимающе спросила она.
– Нет.
– Может, стоит его завести? Чтобы предупреждать других.
– Я мог бы послать тебе эсэмэску.
– У меня нет мобильного телефона.
– Мы это изменим, – спокойно проговорил Ферран, продолжая стоять перед ней обнаженным как ни в чем не бывало.
Самира не могла держаться так невозмутимо. От смущения ей хотелось убежать как можно дальше.
– Но сейчас я… я же не могу вот так просто стоять и беседовать с тобой, когда ты голый!
– И это мы изменим.
– Не думаю. – Круто развернувшись, Самира двинулась обратно по тропе, яростно раздвигая траву палкой. Ей совсем не хотелось, убегая от обнаженного шейха, быть укушенной змеей. Ферран, по крайней мере, не был опасен для ее жизни.
Хотя горящие щеки и гулко колотившееся сердце говорили ей иначе. Это был страх. Самира отлично осознавала это – что, что, а страх был ей хорошо знаком.
Хотя сегодняшнее чувство кое-чем отличалось.
А именно – весьма приятным теплом между бедер.
Она была не настолько невинна, чтобы не понимать, что это значит.
Но почему это происходит с ней сейчас, рядом с ним?
«Ты же выходишь за него замуж», – шепнул внутренний голос.
Да, но она ведь собиралась отказаться от секса с ним и пойти на это лишь тогда, когда у нее не останется другой возможности. А тогда… она представляла себе это весьма смутно, но планировала просто лежать и думать о Джахаре – ну, что-то в этом роде. Лишь час назад она решила, что станет его женой во всех смыслах, – отнюдь не для того, чтобы добиться смягчения приговора или, выждав момент, убить его.
Но даже сейчас она не была готова осознать, что она… желает его.
Нет. Это было обычное физическое возбуждение, не имевшее ничего общего с желанием, направленным на конкретного мужчину. Она впервые оказалась один на один с мужчиной, привлекательным мужчиной, который не представлял для нее никакой угрозы. Только из-за этого так получилось.
Закрыв за собой дверь дома, она нахмурилась. Когда же она перестала воспринимать Феррана как угрозу? Она не могла вспомнить с точностью. Две недели назад, пойманная в его спальне с ножом в руке, она сидела на его кровати и боялась, что он убьет ее или надругается над ней.
Теперь она была уверена, что ничего подобного не случится.
Удивительно, насколько все изменилось.
Самире стало страшно. Теперь гнев на Феррана уже не поглощал ее, но без этого гнева, за много лет ставшего частью ее души, она ощущала внутри какую-то пустоту.
– Прости, что оскорбил тебя видом своего тела.
Обернувшись, Самира увидела, что Ферран стоит в дверях, натягивая рубашку через голову. На нем были брюки, низко сидевшие на бедрах. Впрочем, ей это мало помогло: глядя на него, она тут же вспоминала о том, как он выглядит без одежды. Да, проблема.
– Ты меня не оскорбил, – проговорила она. – Я просто не привыкла разговаривать с обнаженными мужчинами вот так… на открытом воздухе.
– Ты разговариваешь с обнаженными мужчинами только при закрытых дверях?
– Где же еще? – отозвалась Самира.
– Оказывается, это можно делать и за стенами дома.
– Нет. Поэтому я ушла.
– Упрямица! Ну хорошо, сейчас мы в помещении. Если тебе так удобнее, я могу вновь раздеться.
– Нет! – в ужасе крикнула она, всплеснув руками.
– Тогда, может, ты согласишься выйти из дома и поужинать?
– Одетой?
– Если ты так хочешь. Я не придерживаюсь столь строгих правил в отношении обнаженных женщин.
Самира подозрительно прищурилась:
– Но если то, что ты мне сказал, – правда, значит, ты вообще не раздеваешься при женщинах?
– Давай выйдем на улицу, Самира.
– Я настаиваю, чтобы мы оба оставались одетыми. Это мое условие.
Она вышла из дома и пошла на запах дыма к берегу озера. Земля у берега была влажной, но на берегу уже лежали покрывала и подушки. Над огнем на решетке стоял большой котел.
– Ты сам готовишь?
– Я же говорил, что часто приезжаю сюда один. Я мог бы готовить на кухне, но мне больше нравится ужинать здесь. – Сняв котел с решетки, Ферран переставил его на низкий столик рядом с собой.
– Конечно, здесь лучше!
В котле были мясо и рис. Ферран, наложив полную пиалу, передал ее Самире. Ей это понравилось. Это напомнило ей о той, прежней жизни, лишенной всякого комфорта. О том, кем она была.
Но теперь в этом воспоминании не было настороженности, страха и гнева. Оно было иным. Как будто она отдалилась от этого мира, выпала из реальности. Как будто она попала в мир фантазии – хотя раньше она и представить себе не могла, что станет мечтать об обществе Феррана. Хотя когда-то он и вправду был предметом ее детских грез.
