Плененная грешником (ЛП) - Херд Мишель

Нет, он приказывает. Он никогда не просит.

— Я бы предпочла умереть с голоду, — бормочу я, обращая свое внимание на Луну, которая уже в стране грез.

— Или я мог бы накормить тебя силой, — угрожает он.

Я вздыхаю и поднимаюсь на ноги.

— Или ты можешь убить меня. — Бросив на него сердитый взгляд, я протискиваюсь мимо него и иду по коридору.

Я сажусь на табурет у островка и смотрю, как Виктор поджаривает куриные грудки, которые он использует для приготовления сэндвичей.

Мой взгляд охватывает каждый привлекательный дюйм его тела, его сильную челюсть, полные губы и темные глаза.

— Ты пялишься, — бормочет он.

— Просто интересно, как ты можешь так легко убивать людей.

Он усмехается.

— Это образ нашей жизни.

— Не моей, — бормочу я.

Его глаза переключаются на меня.

— И твоей тоже, маленькая Роза. Ты родилась в сицилийской мафии.

Я качаю головой.

— Я никогда не была частью этого мира.

Он прищуривается, глядя на меня, и страх пробегает по моему позвоночнику. Это случается не так часто, но когда это происходит, это чертовски неприятно.

— Как ты думаешь, чем зарабатывала на жизнь твоя семья?

Я не знаю.

Когда я молчу, он говорит:

— Это хорошо, что ты не знаешь, маленькая Роза. Не думаю, что ты сможешь справиться с правдой.

Что это значит?

Как будто Виктор может читать мои мысли, он качает головой.

— Будет лучше, если твоя память о своей семье не будет запятнана. Тебе нужно что-то хорошее, за что можно держаться.

Вот он снова делая вид, будто заботится обо мне.

— Ты изматываешь меня, Виктор.

Он замирает, его глаза горят в моих.

— Это первый раз, когда ты произносишь мое имя. — Довольный взгляд изгибает уголок его рта в адски горячей ухмылке, затем он приказывает. — Скажи еще раз.

Качая головой, я соскакиваю со стула.

Прежде чем я успеваю метнуться в направлении лестницы, Виктор встает передо мной, бросая на меня предупреждающий взгляд.

— Прекрати убегать.

Я никогда не остановлюсь.

Я поднимаю подбородок, чтобы посмотреть на него, желая казаться сильнее, чем я себя чувствую.

Виктор поднимает правую руку к моей щеке, и от его прикосновения по моей коже пробегают мурашки. Такое чувство, что каждая клеточка моего тела взрывается подобно фейерверку.

— Не надо, — шепчу я.

Когда я делаю шаг назад, то врезаюсь в островок. Виктор придвигается ближе, пока наши груди не соприкасаются, и его мужской запах окутывает меня.

О, Боже.

Его голос такой низкий и глубокий, что у меня по коже бегут мурашки.

— Не надо что?

Я отворачиваю голову и смотрю на холодильник.

— Ты знаешь.

Когда он наклоняется, я быстро закрываю глаза, но это плохая идея, потому что теперь я чувствую каждое его движение, а его дыхание, скользящее по моей челюсти и уху, вызывает у моей чувствительной кожи безумное покалывание.

Его рука сжимает мое бедро.

— Не прикасаться к тебе?

Я тяжело сглатываю от сильного влечения, заставляющего мой живот напрячься, в то время как жар разливается между ног.

Это неправильно.

— Ты пахнешь аппетитно, маленькая Роза. — Его губы касаются моего горла, и у меня вырывается сдавленный стон.

Он сказал мне похожие слова прямо перед тем, как они убили дядю Рикко.

Толкая его в грудь, я бросаюсь в сторону и бегу к лестнице.

Мое сердце выходит из-под контроля, и всепоглощающий стыд разливается по моим венам, как горячая лава.

Всякий раз, когда меня влечет к Виктору, я чувствую, что позорю свою семью.

Это слишком тяжело. Я не могу справиться с этими противоречивыми эмоциями.

Прячась в своей спальне, я напоминаю себе обо всем, что сделал Виктор, и о том, кто он такой.

Я загоняю все чувства, которые испытываю к нему, вместе с постыдными мыслями подальше, моля Бога, чтобы у меня хватило сил не поддаться им, потому что я не могу влюбиться в него.

Глава 14

ВИКТОР

Виктору; 28. Розали; 20 – Два года с момента пленения.

Блять. У меня осталась всего неделя.

Каждая клеточка моего существа против того, чтобы отпустить Розали, но я не могу отказаться от своего слова.

И не похоже, что что-то изменится. У меня было три года, и она боролась со мной на каждом шагу этого пути.

Она никогда не простит меня за ту роль, которую я сыграл в убийстве ее семьи.

Были моменты, когда мне казалось, что я достучусь до нее, но она так быстро закрывалась, и становилось все труднее преодолевать пропасть между нами.

Я волнуюсь, что она забудет обо мне, как только уйдет.

Хотя я не могу ее винить.

Вздохнув, я встаю и покидаю свой кабинет. Я подхожу к боковой двери и, прислонившись к дверному косяку, скрещиваю руки на груди и смотрю, как Розали бежит по полосе препятствий, которую она устроила для Луны.

Господи, я даже буду скучать по собаке.

За последние три года Розали превратилась в потрясающую женщину. От той семнадцатилетней девушки, которую я похитил, не осталось и следа.

Интересно, знает ли она, насколько сильнее она стала. Девочка бы струсила и вздрогнула, а женщина не стесняется сказать мне, чтобы я шел к черту, и разгромить свою комнату, чтобы доказать, что ей не нравится здесь жить.

Все мои друзья женились на женщинах своей мечты, а я вынужден попрощаться со своей.

Было так много вещей, которыми я хотел поделиться с ней, но Розали никогда не позволяла мне переступать черту. Я даже не мог взять ее на свадьбу Луки и Марии.

Она также не хочет, чтобы я рассказывал что-либо о моем дне или о том, что происходит в моей жизни.

Розали возвела между нами непреодолимую стену.

Господи, она намного сильнее меня.

— Невежливо пялиться, — бормочет Розали, собирая игрушки Луны.

— У меня осталась всего неделя, чтобы смотреть на тебя. Я буду пялиться сколько захочу.

Ее глаза устремляются на мои, и я вижу в них конфликт.

Я знаю, без сомнения, что я нравлюсь Розали. Я даже могу сказать, что она влюблена в меня. Но пока она не может меня простить, все это не имеет значения.

Когда она протискивается мимо меня, я хватаю ее за руку, чтобы удержать. Поворачивая голову, я встречаюсь с ней взглядом.

— Не прячься сегодня вечером в своей комнате. Посмотри фильм со мной.

Без колебаний она отвечает:

— Нет. — Вырывая свою руку из моей хватки, она заходит в дом.

Недовольный ее ответом, я спрашиваю:

— Почему нет?

Розали складывает игрушки в корзину, вздыхает, затем смотрит на меня.

— Потому что ты всегда отдаешь мне приказы, Виктор. Ты никогда не спрашиваешь.

Нахмурившись, я качаю головой.

— Я спрашиваю.

— Нет, ты не понимаешь. Это всегда указание.

Я подхожу к ней ближе.

— Ты посмотришь со мной фильм сегодня вечером?

Розали издает сухой смешок.

— Только ты можешь заставить вопрос звучать как требование.

Я беру ее за руку и провожу большим пальцем по ее нежной коже.

— У нас осталась всего неделя, маленькая Роза. Пожалуйста, не могла бы ты провести со мной немного времени?

Ее брови сходятся вместе, и я наблюдаю, как противоречивые эмоции вспыхивают на ее лице.

Когда она начинает вырывать свою руку из моей, я усиливаю хватку. Подходя к ней вплотную, наши тела соприкасаются. Я обхватываю ее щеку другой рукой, бросая на нее умоляющий взгляд.

— Через семь дней я должен отпустить тебя. Просто дай мне неделю, чтобы ты меня не ненавидела.

Печаль закрадывается в ее глаза, делая золотистые крапинки в ее карих радужках более заметными.

— Я не могу, Виктор.

Когда она пытается отступить, чтобы создать некоторое пространство между нами, я отпускаю ее руку и обхватываю пальцами ее затылок. Удерживая ее на месте, мой рот прижимается к ее губам в абсолютном отчаянии.

Она пытается повернуть голову, всхлипывая: