Мари Феррарелла - Две свадьбы
— Если они скажут «нет»...
— Тогда что? — Брюс ожидал, что Марго порекомендует ему кого-нибудь другого.
— Тогда мы договоримся частным образом. — Мысль поработать с ним действовала вдохновляюще. — Так или иначе, начать мы можем по дороге в мою квартиру.
— Мы ведь приехали на разных машинах, — напомнил он.
— Тогда вы можете следовать за мной.
Мелани присмотрелась к матери. Марго казалась почти задумчивой. Не потому ли это, что Брюс отправляется в Италию? Или тут есть еще что-нибудь? Нечто более личное?
— Все в порядке, мам?
Марго поставила пустой бокал на поднос.
— Нет, я вот подумала, какими голыми кажутся стены без щитов и мечей на них.
Несмотря на свое увлечение предметами старины, Мелани захотелось оставить и собственный след в собственном жилище.
— Даже не знаю. Мне нравится видеть стены.
Она обернулась и взглянула на софу, вернувшуюся на место всего час назад.
— Трон был неплох.
— Но он был один, — заметил Ланс. Они с Мелани переглянулись. В первую ночь именно на нем они занимались любовью, даже не дотянув до спальни.
— Может, я смогу...
Ланс протестующе поднял руку раньше, чем она успела вскочить. В этом смысле мать и дочь похожи. Он чувствовал, что его подавляют количеством.
— Нет-нет, ничего не надо. Софа тоже сгодится. Трон был великолепен, но для творческого процесса софа годится гораздо лучше.
Марго не стала спрашивать, какие у нее преимущества.
Брюс потерял машину Марго из виду. Низко спустившийся туман скрывал все, кроме самых близких предметов. Огни впереди идущей машины, которую он принимал за автомобиль Марго, на деле оказались огнями «БМВ», вклинившегося между ними.
Недовольно ворча, Брюс обогнал машину и, внимательно вглядываясь в дорогу, отыскал свой поворот.
Марго добралась раньше его. На втором этаже горел свет, его лучи разрезали туман как бритвой.
Паркуясь у тротуара, Брюс подумал, что свет этот подобен маяку, направляющему одинокие суда во мраке.
Не таков ли он сам, одинокий корабль, потерянный в тумане? Он был в море так долго, что забыл дорогу назад, забыл и то, что испытываешь, когда входишь в гавань.
Собравшись, Брюс постарался стряхнуть с себя нежелательное настроение. Это Пол сбил с толку. А ему и так хорошо.
Или нет? Действительно ли ему хорошо? Или он, как говорит Бесс, живет по инерции? Страшно подумать — тратит попусту свою единственную жизнь. Может, ему следует поразмыслить о том, чтобы что-то поменять?
Он почувствовал, что его слегка трясет от нервного напряжения. Взяв себя в руки, Брюс позвонил. Через мгновение дверь распахнулась. Марго посторонилась, пропуская его в дом. Раскрытый блокнот, зажатый у нее под мышкой, выскользнул и упал на пол. Брюс быстро наклонился, чтобы поднять его. Ее голые ноги вызвали сильнейшее желание погладить их, ощутив гладкость кожи.
Он подал ей раскрытый блокнот, удивленно взглянув на густо исписанную страницу.
— Это наш путеводитель, — забирая блокнот, сказала Марго.
— Что за путеводитель?
Она одарила его небрежной улыбкой.
— Мы будем следовать по путеводителю, пока я буду вас учить. Не настраивайтесь на стационарные занятия, учебник с набором слов на каждый урок. Язык — это живой, развивающийся феномен. — Она поманила его за собой. — Пошли. Начнем.
Он подумал, что начало положено своеобразное.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Брюс вздохнул. Ощущая себя полнейшим идиотом, он поднялся с дивана. В понедельник он скажет Вестону, что отказывается от поездки.
Он ожидал, что Марго даст ему несколько книжек на итальянском. Он попытается прочесть несколько слов, пока никто не видит, как он заикается.
Вместо этого Марго настояла, чтобы они начали серьезное обучение немедленно. Она назвала процесс «намочить ножки». Он бы мог составить гораздо более обширный перечень частей тела, которые при этом взмокли.
Марго наблюдала из окна за тем, как Брюс пересекает улицу. Плечи напряжены, словно он тащит на них тяжеленный груз. Он слишком строг к себе, подумала она.
Его произношение, конечно, ужасно. Наверное, так говорила Элиза Дулитл, первый раз попав к профессору. Эксперимент профессора закончился вполне успешно. Марго не сомневалась, что ее эксперимент будет не менее удачным. Надо лишь немного воли и терпения. Выражение его лица говорило о том, что на момент их расставания и то, и другое абсолютно исчерпано.
— Им придется послать в Италию другого, — объявил Брюс безнадежно. Вестон может послать Пола.
Марго подошла к нему. Стоя у него за спиной, она начала массировать его плечи. Мышцы были сильно напряжены, как каменные.
— Все обязательно получится, — увещевала она его. — Не вы первый сомневающийся, не вы и последний.
Он обернулся и взял ее руки в свои.
— Я сорок шесть лет приспосабливал язык к английским фразам. Он просто не поворачивается для произношения других звуков. — Внезапно осознав, что все еще сжимает ее руки, он резко отпустил их.
Марго перехватила его ладонь и повела назад к дивану. Но охватившее его беспокойство не давало ему сидеть спокойно.
— Но вы же должны были изучать какой-то иностранный в институте.
— Да, испанский. Даже вспоминать об этом противно.
Марго была очень довольна. Эти два языка похожи по звучанию, многие слова — почти одинаковые.
— Ну и что же?
Он обернулся к ней.
— Ничего хорошего. Я плохо учился. Нет, нельзя так сказать. Я очень много учился, но толку от этого было мало. Просто мне слон на ухо наступил.
И видя, что она перестала спорить, Брюс решил, что все кончено.
Мог бы быть прозорливее.
Марго встала с дивана и ушла в другую комнату. Возвратившись через пару минут, она поставила на стол маленький кассетный магнитофон и, положив рядом несколько кассет, лукаво взглянула на него.
— Это что? — подозрительно спросил он.
Она ответила на итальянском, потом улыбнулась.
— Я надеюсь, что вы уже догадались, каков будет ответ на ваш риторический вопрос. Кассеты и магнитофон.
Она разложила кассеты на столе. Их оказалось всего пять, каждая аккуратно надписана.
— Здесь простые диалоги.
Она вложила кассету под первым номером в магнитофон.
— Мне бы хотелось, чтобы вы поставили магнитофон у кровати и проигрывали кассеты. Всю ночь. Запись двусторонняя, поэтому она будет проигрываться снова и снова. Утром вы выключите ее, — прибавила она.
