Мэрилин Герр - Сладкое лето
Глупая фраза. Но в данных обстоятельствах так будет лучше.
Он видел, как поникли ее плечи, и ему захотелось обнять ее и утешить.
Она взяла в руки первый конверт.
– Это налог, он нас окончательно задавит. В прямом смысле этого слова. Благотворительные взносы в прошлом году упали, и у нас не хватает денег на то, чтобы содержать Центр. Не говоря уже о ремонте.
– В это легко поверить, – сказал он, осматриваясь.
– Да, но вот… – Она взяла в руки второй конверт, и ее глаза наполнились слезами. – А вот это разбивает мне сердце, – сказала она еле слышно.
Кайл сунул сжатые в кулаки руки в карман, борясь с искушением прижать ее к себе и успокоить, развеять все ее печали.
– Центр владеет лишь тремя акрами земли. Все остальное – леса, луга – принадлежало чудесному старому естествоиспытателю, который жил здесь очень долго, но прошлой весной умер. Его наследники грозят выставить все это на продажу. И на этот участок уже нацелились местные землевладельцы. У нас недостаточно денег, чтобы с ними конкурировать.
– О какой сумме идет речь?
Эбби нервно кашлянула.
– Полмиллиона – плюс-минус.
Кайл присвистнул:
– Что ж, дорогая, придется тебе подождать волшебной феи.
– Да, а тем временем сюда пригонят бульдозеры. Я должна что-то придумать. – Она тяжело вздохнула.
– Ты не можешь справиться с этим в одиночку, Эбби, как бы ни старалась.
Тыльной стороной ладони Кайл стер с ее лица слезы.
– Позволь мне помочь.
– Каким образом?
– Пока не знаю. Знаю только, что хочу это сделать.
– Ты ничего не сможешь, Кайл. Ты послезавтра уезжаешь в Нью-Йорк. А я остаюсь тут. Это мои родные места.
Было ясно, что она не собирается обсуждать с ним эту тему.
Вечером, входя в дом Гроффов, Эбби с улыбкой спросила:
– Помнишь нашу первую встречу? Когда я все краской измазала?
– На всю жизнь запомнил. Но сегодня ты по крайней мере не свалилась со стремянки на шкаф, который я покрасил.
– Действительно. Спасибо за помощь.
– Это доставило мне удовольствие.
В кухне Брэд играл на полу в кубики. Эбби достала из сумки игрушечную птичку.
Он тут же направился в сторону гостиной.
– Привет, Брэд, – сказала она мягко. – Я принесла тебе маленький подарок. Ты можешь заставить эту птичку летать. Вот так, – показала она. – Я оставлю тебе ее на столе. Может, ты как-нибудь придешь ко мне и познакомишься с моим псом? Его зовут Генри. Он очень добрый и любит детей.
Мальчик даже головы не поднял.
– Спокойной ночи, Брэд, – сказала она. – Я ухожу. – Она успокаивающе улыбнулась Кайлу.
Он кивнул, давая понять, что оценил ее попытки развлечь его племянника. Из всего того, что она делала, ее усилия по отношению к Брэду трогали его больше всего. Он попытался найти нужные слова, чтобы поблагодарить ее, но у него ничего не получилось.
Кайл прошел следом за Эбби в цветущий сад Этель, где чета Гроффов в вечерних сумерках полола клумбы. Кайл был странно спокоен, и Эбби, чтобы прервать молчание, заговорила с Гарри и Этель:
– Похоже, скоро пойдет дождь.
Гроффы пробормотали что-то в знак согласия, торопясь до дождя закончить работу.
Эбби и Кайл вежливо пожелали друг другу спокойной ночи. Больше сказать, казалось, было нечего. Кайл остался стоять в саду, опираясь на забор, и незаметно наблюдал, как она идет к себе. Ему страстно хотелось пойти за ней следом в эту последнюю ночь и заключить ее в свои объятия, но он остановил себя.
Слишком уж часто в последние дни его посещает это желание. Ее прикосновение, мягкий смех, ее близость – все волнует его. С отвращением к самому себе он покачал головой. Ведет себя как глупый подросток. Неужели он влюбился?
– Нет! – сказал он громко и увидел, что на него удивленно смотрит дядя.
Так или иначе, он уезжает, и все это не важно, пыталась внушить себе Эбби. Между ними ничего нет. Она смахнула со щек слезы. Ей, конечно, не нужен такой мужчина, как Кайл Таннер, который приезжает и уезжает, когда ему заблагорассудится. И как это ее угораздило так привязаться к нему!
Эбби с силой толкнула дверь. Распахнуть ее помог сильный ветер, который поднялся перед надвигающимся штормом. На восточном горизонте сгрудились облака, застилая темнеющее небо. Упали первые капли дождя.
Вместе с Генри она скрылась на веранде. Тревожно шумели деревья. Небо прорезала молния, и капли превратились в ливень. Шторм надвигался, пугая своей силой.
Эбби вбежала в дом, чтобы закрыть окна.
«Это скоро кончится, – сказала она себе. – Просто еще одна летняя гроза».
Но дождь шел всю ночь. Один сильный удар молнии выбил электричество. Эбби подняла телефонную трубку – телефон молчал. Она, спотыкаясь, добралась до кухни и, нашарив спички, зажгла свечу, как и в ночь, когда танцевала с Кайлом.
Она больше не будет о нем думать. Между ними все кончено. Впрочем, еще и не начиналось. Кайл Таннер – еще один парень, ослепленный собою. Он никогда не поймет ее и ее мир – свободу, которую она ценит дороже жизни. Да он тут больше и не появится. Надо забыть о нем, пока он не разбил ей сердце.
Или уже слишком поздно?
За окном бушевала гроза. Небо прорезали молнии. Эбби сидела за столом на кухне, свеча отбрасывала скудный свет.
Она почувствовала, что ей холодно и одиноко. Прошлый раз, когда горела эта свеча, Кайл был рядом. Его обаяние и остроумие оживляли все вокруг. От его смеха было весело. Его ласка волновала ее так, как не волновала ласка ни одного мужчины.
Эбби встала и прошла через гостиную к окну. Она, так редко чувствовавшая себя одинокой и испуганной, сейчас испытывала оба этих чувства. Она всматривалась сквозь тьму в дом Гроффов, где в окнах был виден свет двух свечей. Около одной из них наверняка сидит Кайл. Эбби как наяву видела его широкие плечи и грудь, чувствовала нежность его прикосновений…
Ее глаза наполнились слезами, но она быстро стерла их. Почему любить всегда так трудно? Почему Кайл не может быть тем человеком, которому она может доверять? Их взаимоотношения закончились, не успев начаться. Он скоро уедет куда-то с этой Евой, или как там ее.
От этих мыслей Эбби охватил озноб.
– Что мне делать, Генри? – спросила она, ложась на ковер рядом со своим напуганным грозой другом.
Пес наклонил голову и заскулил, как будто бы понимая ее.
Наконец гроза утихла. Эбби встала, расправляя затекшие мышцы. В доме стало сыро. При скудном свете свечи она, спотыкаясь, пошла на кухню и ударилась обо что-то локтем. Мольберт с незаконченным портретом Кайла. Даже в темноте его усмешка и глаза преследуют ее.
Но почему? Почему?
Она бросилась в кресло и зарыдала. По крыше домика стучал дождь.
