Элизабет Огест - Люблю всем сердцем
– Она любит моих детей и делает для них намного больше, чем некоторые.
– Наших детей, – поправила она его.
– Нет, ошибаешься. Они больше не наши дети, а только мои, – поставил ее в известность Джад.
– Ингрид до сих пор может заявить свои права на опеку, – авторитетно заявил Росс. – И она ими незамедлительно воспользуется.
Лицо Джада перекосилось от бешенства.
– Что она сделает?
– Я буду настаивать на том, чтобы детей отдали мне, – повторила Ингрид.
– Нет.
– Да. – Ингрид сладко улыбнулась.
Минерва заметила, что если Ингрид была не прочь поругаться с Джадом на глазах у всех, то ее юрист занял более разумную позицию.
– Думаю, нам пора идти. – Он взял Ингрид под руку. – Нельзя допускать, чтобы дети становились свидетелями скандалов.
– Но мы все равно добьемся своего, – соглашаясь, сказала Ингрид. И повернулась к детям: – Наслаждайтесь подарками, скоро увидимся.
– Только через мой труп, – сказал Джад.
Ингрид покраснела, но нашла в себе силы улыбнуться ему улыбкой победительницы, прежде чем выйти из комнаты.
– Я пыталась не пустить ее в дом, – стала оправдываться Минерва, лишь только Росс с Ингрид вышли из комнаты. – Но Джоан и Генри подрались, мне пришлось все бросить и бежать их разнимать.
Джад молчал. Долго молчал, затем сказал:
– Она все равно, рано или поздно, тем или иным способом, придумала бы, как попасть в дом. Она всегда добивается того, чего хочет. – Его взгляд упал на детей. – Мне нужно позвонить своему юристу. – Он вышел из комнаты.
Минерва почувствовала, как ее колени кто-то обнимает. Она опустила глаза и увидела, что это Джон. Таким нехитрым способом он искал у нее защиты и поддержки. Видимо, встреча с матерью сильно его озадачила.
– Что такое опека? – спросил он.
– Твоя мать хочет проводить больше времени с тобой и с малышами, – ответила Минерва.
Джон обернулся на дверь, за которой скрылись взрослые. Он о чем-то долго думал, а потом сказал:
– Не понимаю, зачем ей это надо, она же нас совсем не любит.
Минерва не могла с ним не согласиться. Несмотря на то, что Ингрид попыталась разыграть из себя любящую мамочку, этой женщине явно не хватало теплоты по отношению к детям.
– Не волнуйся, твой отец обо всем позаботится.
Джон обнял ее еще крепче.
– Она меня била.
У Минервы навернулись слезы на глаза. Она тут же вспомнила, какое выражение бешенства было на лице Ингрид, когда он отказался от подарка. Она ни секунды не сомневалась в правдивости его слов.
– Не волнуйся, твой папа не даст тебя в обиду.
Джона ее слова не убедили. Он по-прежнему стоял и хмурился, потом, видимо устав, отправился в детскую.
Спустя полчала в комнату вернулся Джад. Он тут же сообщил Минерве, что успел переговорить со своим юристом и тот посоветовал не запрещать матери видеться с детьми. Однако совсем не обязательно оставлять детей с Ингрид одних. При этих встречах может присутствовать кто-то из взрослых.
– Так что, когда она здесь, вы не имеете права куда-либо отлучаться. А еще лучше, если я сам буду присутствовать.
Минерва понимала всю серьезность ситуации, но представить, как можно присматривать за всеми четырьмя детьми одновременно, ей было трудно. Все, что она могла сказать, – это:
– Я глаз с них не спущу.
– Я рассчитываю на вас, – сказал Джад, пристально вглядываясь в ее лицо.
Под взглядом этих темных глаз Минерва ощутила в себе желание сделать все возможное и невозможное, чтобы помочь ему в борьбе за детей.
– Не верю я, что она изменилась, – продолжал тем временем Джад. – За этим что-то стоит. Дети для нее лишь предлог, чтобы добиться поставленной цели.
Минерве трудно было не согласиться с этим утверждением. Конечно, он лучше ее знал, но теперь она собственными глазами убедилась, что в этой женщине нет ни капли материнских чувств. И у нее еще хватает совести использовать детей в своих грязных махинациях!
– Глаз с них не спущу, – снова заверила она Джада.
Он удовлетворенно кивнул и опустился на ковер, чтобы поиграть с детьми. Больше всего на свете Минерва хотела бы, чтобы он был счастлив, чтобы они все были счастливы. И вдруг она опустила голову. Они сейчас одна семья, а она… Она посторонняя. Эта мысль неожиданно причинила ей боль.
Джон оторвался от игры и подошел к ней. Минерва сначала подумала, что он хочет посмотреть на подарок, который принесла ему Ингрид, потому что ребенок подошел к ней с коробкой.
– Убери его подальше. Он мне не нужен. – Джон протянул ей коробку.
– Хорошо, я уберу его на чердак, – пообещала Минерва и вышла из комнаты.
Люси удивленно посмотрела на нее, когда она с красочной коробкой появилась на кухне.
– Это подарок Джону от матери, – объяснила Минерва. – Он просил меня убрать его подальше. Я ему сказала, что положу на чердак. Если он изменит свое решение, то сможет сам его достать, а если проявит упорство, то у нас будет подарок ему на Рождество.
Люси тяжело вздохнула:
– Я никогда не говорила Джаду, но мне кажется, Ингрид сама сломала ему руку. Я столько раз замечала, что Джон ее панически боится. У этого страха нет другого логического объяснения.
Теперь, после знакомства с Ингрид, Минерва не сомневалась – эта женщина способна еще и не на такое.
– Я сегодня слышала, как она заявила, что потребует в суде получения прав опеки над детьми. Знаешь, ни минуты, ни секунды я не верю, что она действительно думает о детях. Уж не знаю, что за всеми этими ее поступками стоит, только ничего хорошего от нее ждать не приходится.
От таких слов Минерва снова ощутила большое желание защитить эту семью от Ингрид. Что ее удивило, так это то, что защитить ей хотелось и Джада.
Вечером, когда все улеглись спать, Минерва сидела в своей комнате и обдумывала сложившуюся ситуацию. Она крепко обняла Тревиса и стала излагать ему свои мысли вслух:
– Мистеру Грэму не нужно мое покровительство. Его детям – да, ему – нет. Он уже большой мальчик и вполне может сам о себе позаботиться.
Минерва не хотела о нем думать. Но ее мысли упрямо возвращались к одной и той же теме. «Нет, я не могу в него влюбиться. Это было бы глупо. Я ведь умный человек и прекрасно все понимаю. Я совершенно не в его вкусе. Ему нравится другой тип женщин. Так что у меня нет ни малейшего шанса. Даже если он хоть раз посмотрит в мою сторону, что маловероятно, то второй раз он даже головы не повернет. Не обратит внимания на мое существование. Просто мне его по-человечески жалко. Сегодня произошло слишком много событий. Нет, мои чувства к нему – это не больше чем желание защитить и обогреть. Вот и все. Скоро это пройдет». Успокоив себя, Минерва облегченно вздохнула и легла спать.
