Долли Нейл - У любви свои законы
— Разве война не ваш излюбленный способ обернуть любую ситуацию в свою пользу? — съехидничал Тимоти.
— Звучит несколько цинично, — засмеялся Тэлворт, — но по сути вы правы. Это так.
Эвелин поспешила перевести разговор на более безобидные темы, и мужчины ее поддержали. Они старались избежать больных вопросов, и к ланчу восстановился мир. Или его видимость.
Ланч проходил в столовой, выдержанной в сине-желтых тонах. Окна украшали бледно-лимонные занавеси. Лиз оказалась хорошей кухаркой: сначала подала шарики из дыни с запеченными устрицами в соусе из шампиньонов. Затем последовал цыпленок по-кентуккийски. Трапеза завершилась домашним мороженым, кофе и шербетом из абрикосов.
— Боюсь, мое угощение не так изысканно, как ваше, — поскромничал хозяин, когда Барри, подав десерт, удалился.
— Все чудесно, — запротестовала Эвелин, — особенно шербет, такой легкий и нежный… Вы, оказывается, гурман.
— Лиз хорошо готовит, — согласился Марк. — Но вы — лучше.
Он специально нахваливает ее кулинарные способности, чтобы у гостей было хорошее настроение. Тем не менее Эвелин зарделась от удовольствия.
— Барри и Лиз живут здесь или, когда вы уезжаете, тоже отправляются в Лондон?
— Нет. В Лондоне мой дом ведут другие люди.
Тимоти Макферсон насмешливо посмотрел на нувориша. У Тэлворта баснословное состояние, прелестные дом и вилла. Каждый год он покупает новую машину. Костюмы от дорогого портного. Туфли на заказ. Словом, все, что душе угодно. Пожалуй, этот человек побогаче какого-нибудь арабского шейха.
Если у него столько денег, зачем ему фирма Макферсона? Здесь что-то нечисто. Тимоти настолько не доверял Тэлворту, что не мог поверить, будто вся эта история затеяна исключительно в интересах инвесторов. Может старый лис Ральф потихоньку заплатил комиссионные в надежде со временем хапнуть все? Поэтому Марк так старается?
Вернувшись в гостиную, они расположились у камина. Эвелин любовалась пламенем, а дед и Марк потягивали херес, изредка перебрасываясь отрывистыми фразами. Они о чем-то спорили. Иногда в тоне то одного, то другого прорывалось раздражение, и девушка бросала в сторону спорщиком обеспокоенные взгляды.
Каждый раз Марк, будто угадывая ее движение, поворачивал голову, и его синие глаза сверкали в отблеске огня.
Эвелин отвечала мрачным взглядом, который обещал, что если Тэлворт обидит дедушку, то не проживет и пяти минут.
Марк понял, что гостья нервничает, и когда заговорил снова, голос звучал успокаивающе. Он постарался не раздражать Тимоти.
— Предположим, я соглашусь. Но требую все оговорить в контракте, — заявил Макферсон, — Сэр, я больше вам не верю.
Марк нахмурился, но кивнул в знак согласия. Старик встал.
— Я устал и хотел бы отдохнуть, если вы не возражаете.
Эвелин поднялась с дедом в его комнату, помогла лечь, подоткнула одеяло и задернула портьеры, чтобы не мешал свет.
— Я приму это предложение. Так я по крайней мере смогу проследить, что будет с нашими рабочими.
— Конечно, — согласилась внучка, целуя деда в лоб.
Когда она спустилась вниз, Марк предложил прогуляться. Одевшись, они вышли в парк. Деревья со всех сторон окружали дом, а между ними петляли тщательно расчищенные дорожки.
— Вы говорили, что мы сможем порисовать, — напомнила Эвелин.
Спутник пожал плечами, глядя на бледное небо.
— Через час стемнеет. Сейчас дни такие короткие. Давайте отложим это на утро. Позавтракаем часов в восемь, и сразу же за работу. Мы можем начать с натюрморта — ваза, какие-нибудь фрукты, парочка кувшинов… Ничего особенно сложного.
— У меня не все в порядке с пропорциями, — призналась девушка.
— Неважно, вы этому вскоре научитесь, — пообещал учитель. Они шагали по извилистым тропинкам между кустарников и островков рододендронов, мимо запорошенных снегом клумб, мимо летней беседки, сейчас пустой и неуютной. Они увидели несколько белок — зверьки беззаботно сновали по веткам, и когда Марк вытащил из кармана куртки орехи, безбоязненно брали угощение с его широкой ладони.
— Сейчас здесь не так красиво, — сказал Тэлворт. — Вам следует приехать весной, когда цветут нарциссы и гиацинты, или наступает время колокольчиков. Это сказочное зрелище. Потом распускаются магнолии, камелии, азалии… и позже — розы.
Они присели на скамейку у розария. На одном из кустов уцелела белая роза.
— Посмотрите, — воскликнула Эвелин, — какая прелесть! Последняя роза. Она выглядит такой одинокой.
Марк наклонился, сорвал цветок и поднес девушке.
— О, зачем же… Это последняя роза…
Она засмущалась и прижала цветок к лицу. Роза уже не пахла, но прикосновение белых лепестков к губам было ласковым, живым.
— Она пахнет? — спросил Тэлворт.
Эвелин покачала головой, протягивая розу.
Мужчина осторожно взял цветок, прикоснувшись прохладными пальцами к руке девушки. Эвелин смутилась.
Марк поднес розу к лицу.
— Нет, совершенно не пахнет, — и провел лепестками по губам, как до этого сделала Эвелин.
Она задрожала и ощутила удивительную слабость. В глазах потемнело, и все было как в тумане.
Эвелин не на шутку испугалась и начала что-то быстро говорить, чтобы скрыть смущение, но голос предательски дрожал.
— Ребенком вы жили за городом?
Марк положил цветок ей на колени.
— Нет.
Однозначный ответ насторожил ее. Девушка взяла розу, и шип впился в палец. Вскрикнув, Эвелин уронила цветок.
— Вы укололись?
Марк взял пораненную руку, чтобы рассмотреть ранку.
— Кровь!
Неожиданно он наклонил голову, и у Эвелин по спине побежали мурашки, когда Марк слизнул капельку крови. Потом медленно втянул палец в рот.
Эвелин дрожала. Конечно, так всегда делают, когда ребенок повреждает пальчик, но… но здесь было нечто иное. Она подбирала слово и нашла: интимность. Словно не чувствуя ее смятения, Марк продолжал языком ласкать пострадавший палец.
Наконец искуситель отпустил руку и шепнул:
— Так лучше?
Девушка не смогла выдавить из себя ни слова.
Тэлворт поднял голову. Лицо побледнело, а зрачки стали огромными и блестящими. Он тяжело дышал.
В панике Эвелин вскочила. Марк тоже встал. Его руки легли на плечи девушки.
— Не смотрите так, — пробормотал он.
— Отпустите меня. — Эвелин дрожала.
— Что я могу вам сделать? — его голос стал хриплым от страсти.
Это напугало девушку еще больше, и она сделала попытку освободиться.
А Тэлворт, глядя на нее невидящими глазами, твердил:
— Вы так молоды. Почему?.. Господи, я все время забываю об этом…
