Виктория Лайт - Серенада для невесты
— Энни, — ласково прошептал он, осторожно целуя ее волосы.
Девушка доверчиво подняла голову, и их губы встретились в первом поцелуе. Ее губы были нежны и неопытны, и Гарри, теряющий голову от желания, все же пытался контролировать себя, чтобы не напугать Анну. Но она, не отдавая себе отчета в том, что творится сейчас с Гарольдом, была требовательна. Она впервые ощущала вкус мужских поцелуев, ее тело горело как в огне. Она прижималась к Гарольду все сильнее, инстинктивно чувствуя, что он способен погасить бушевавшее в ней пламя.
Ее безмолвный призыв был слишком силен, чтобы Гарольд мог проигнорировать его. Шаль Анны сбилась в сторону, обнажив плечо. Гарольд, склонившись, принялся покрывать его поцелуями. Это ласка была гораздо смелее предыдущих, и Анна вдруг испугалась. Она представила себе, как ее поведение выглядит со стороны. Девушка вздрогнула и попыталась отодвинуться. Гарри неохотно отпустил ее. Анна поспешно закуталась в шаль.
— Прости, я не должен был делать этого, — прошептал он с раскаянием.
Гарольд сжимал и разжимал кулаки, пытаясь успокоиться. Но желание внутри его было слишком яростным, чтобы от него можно было просто так избавиться.
Сердце Анны сжималось от боли. Как она могла так безрассудно поступить! Бросилась в его объятия без слов, дала ему повод презирать себя. Но самым ужасным было то, что сейчас она уже не могла уйти. Несмотря ни на что, ее тело жаждало его объятий и поцелуев. Как он красив! Девушка жадно всматривалась в него. И горько, и радостно было сознавать свою зависимость от него. Ей мучительно хотелось провести по его волосам, расстегнуть рубашку и приложить ладонь к тому месту, где бьется его сердце. Она помнила жар его рук и разрывалась между желанием вновь ощутить его ласки и догмами, с детства привитыми ей.
Гарольд догадывался, что Анна сейчас сражается сама с собой. Она поддалась чувству и теперь ругает себя за это. Что ж, только ей решать, что это было — любовь или мимолетный порыв…
— Мы… мы не должны, — наконец выговорила Анна. Этими словами она словно подписывала себе приговор. — Это безумие…
— Любовь всегда безумие, — тихо сказал Гарольд.
Как только она заговорила, его намерение предоставить его право выбора улетучилось без следа. Если он будет молчать, то как она узнает о том, что его сердце готово разорваться от любви к ней?
— Любовь, — как завороженная повторила Анна.
Это слово имело для нее вкус запретного плода. Любовь к Богу, почтение, долг, обязанности — все эти понятия были частью ее повседневной жизни. Но любовь к мужчине налетела как ураган и превратила уютный домик ее представлений в щепки. У кого спросить совета? У собственного сердца? Но оно говорит одни глупости. Напоминает о том, как восхитительно кружилась голова, когда Гарольд обнимал ее, как горела кожа под его поцелуями, как чудесно было дотрагиваться до него.
Перед глазами Анны встало суровое лицо матушки Магдалены. Она бы точно не одобрила поведения своей воспитанницы.
— Не успела выйти из монастыря, как уже побежала на свидание с мужчиной… — Анне показалось, что она слышит ее негромкий, но повелительный голос. — Что скажет твой жених?
Анна вздрогнула. Ужас отразился в ее глазах. Она попятилась назад.
— Не уходи, — просто сказал Гарольд и протянул руку.
И этого оказалось достаточно, чтобы все страхи отступили. Как она может сомневаться в нем? Анна схватила его руку. Гарри осторожно привлек ее к себе. Девушка вся дрожала, и необыкновенная нежность затопила сердце Гарри.
— Тебе не холодно? — заботливо спросил он.
Она отрицательно покачала головой. Гарольд обхватил ее обеими руками.
— Пообещай, что расскажешь мне, если тебя чтонибудь тревожит, — проговорил он через некоторое время, когда Анна перестала вздрагивать в его руках.
— Я не знаю. — Анна вздохнула. — Все так быстро.
— Быстро? Я не заметил. Мне кажется, что прошли годы с тех пор, как я увидел тебя…
— Мы поступаем неправильно, — упрямо проговорила Анна. Она уже не чувствовала былого отчаяния. Наоборот, в объятиях Гарри было так уютно и спокойно, что она решилась рассказать ему о своих опасениях.
— Я же не виноват в том, что полюбил тебя, — прошептал Гарри. — Знаешь, как в книжках пишут. Я увидел ее, и жизнь сразу приобрела смысл…
Анна понимала. Разве она сама не испытала нечто подобное?
— Но Артур…
Гарольд стиснул зубы. Как будто он забыл!
— Ты знаешь, почему он женится на тебе? — со злостью спросил он.
— Потому что наши отцы договорились об этом, — неуверенно ответила девушка.
— Потому что по завещанию его отца Артур не сможет свободно распоряжаться наследством, если не выполнит его волю! — выпалил Гарри.
— Изза денег? — ахнула Анна.
Гарольд кивнул. В любви все средства хороши. Анна не должна становиться заложницей денежных интересов Артура.
— Но это ужасно… — прошептала она.
Анна никогда не задавала себе вопрос, почему ее неведомый жених дал согласие на их брак. Для нее повиновение отцу было достаточной причиной, и она не думала, что мужчина может считать подругому.
— Я всего лишь условие получения наследства?
— Да.
Гарри чувствовал себя неловко. Он словно предал Артура. Но никто упрекнет его в том, что он не заботится о счастье Анны.
— Отец говорил, что позаботился о достойном муже для меня, — растерянно прошептала девушка. — Мир жесток, и слабой женщине так легко сделать неверный выбор. Я думала, что у Артура то же самое… Мы женимся, потому что это… правильно.
Гарольд с горечью рассмеялся. Без сомнения, отец Анны был мудрым человеком. Но в своем стремлении уберечь дочь зашел слишком далеко.
— Я не хочу, чтобы ты думала об Артуре плохо, — мягко сказал Гарольд. — Просто он не стал бы исполнять договор, заключенный между вашими отцами, если бы граф не принудил его.
— Но почему? — воскликнула Анна. — Неужели он не мог послушаться отца, и тому пришлось прибегать к постыдной уловке?
Было отвратительно думать о том, что ее попросту навязали постороннему мужчине, у которого не оставалось другого выбора.
— Не всех воспитывают в таком послушании, как тебя, — усмехнулся Гарольд. — Артуру очень хотелось выбрать невесту самому. Неужели ты его не понимаешь?
Анна смутилась. Нет, как раз понимает. За последние два дня с ней произошло столько всего, что она уже не узнает себя. Куда подевались ее смирение и застенчивость? Она уже не стремится с радостью исполнить волю отца, а размышляет о том, как бы ее нарушить.
— Но раз дело обстоит таким образом, — медленно проговорила Анна, — Артур будет настаивать на том, чтобы мы поженились.
