Максин Салливан - Любовница за миллион
— Парень выглядит мошенником. Можно все проверить. Ты же знаешь, я юридический консультант по недвижимости.
— Нет, — почти выкрикнула она и, взяв себя в руки, более спокойно продолжила: — Послушай, я досконально проверила все бумаги перед тем, как вручить ему деньги. Просто он вложил их в одну из тех схем, которые могут сработать, а могут не сработать. Моя не сработала.
Ему стало неприятно, что она так защищает бывшего любовника.
— Ты все еще неровно к нему дышишь?
Из ее горла вырвалось нечто, похожее на смех.
— Честно говоря, я вообще не понимаю, что я в нем находила.
От нахлынувшего облегчения ему захотелось взлететь. Но все-таки он спросил:
— Тогда почему ты его защищаешь?
— Я не защищаю. Я… — она запнулась, потом продолжила: — Послушай, то, что было между мной и Патриком, давно в прошлом. — Ее губы сжались в тонкую нить. — И я больше не хочу об этом говорить.
— Заключая со мной соглашение, ты хотела вернуть потерянное? — прямо спросил он.
Она моргнула:
— Да. Это был единственный способ.
В ее голосе проскользнуло едва заметное колебание. И это доказало Джерроду, что она говорит неправду. По крайней мере, не всю правду.
— Зачем ты взяла у меня миллион долларов, Брайана? — решил не отступать он.
Ее взгляд устремился куда-то мимо Джеррода, а затем она взглянула ему прямо в глаза:
— Я уже ответила на твой вопрос.
— Да? — Джеррод не скрывал своего скептицизма. Он был юристом от бога. Он всегда мог распознать желание уклониться от вопроса. Чем Брайана сейчас и занималась. И с немалым талантом, надо сказать.
Он хотел потребовать от нее всей правды, но передумал, взглянув на упрямую линию ее подбородка. Брайана ничего не скажет. Он только зря потратит время.
Джеррод не любил тратить время зря. И чтобы провести его с толком, он притянул Брайану к себе. Еще несколько минут его мучила мысль, что руки Патрика тоже касались его женщины. Но потом исчезла и она, унесенная теплой водой удовольствия.
Уик-энд Брайана провела с Джерродом. После того, как он уехал, она несколько дней занималась исключительно собой, готовясь к поездке в Брисбейн. Ей нужно было быть в отличной форме.
С того дня, когда она столкнулась в «Гранд прикс» с Патриком, ее не покидал неприятный осадок. Слишком уж много воспоминаний всколыхнула в ее памяти эта встреча.
Еще больше ее волновала реакция Джеррода на Патрика. При мысли, что он может ревновать, ее голова начинала кружиться, как от хорошей порции виски.
С другой стороны, такая реакция могла быть реакцией собственника. Вполне возможно, Джерроду просто не нравится, что ее хочет другой мужчина. Тем более, бывший любовник.
Второе предположение более правдоподобно, решила она для себя, когда выходила из душа. И тут раздался телефонный звонок.
— Я отвезу тебя в аэропорт, — раздался в трубке голос Джеррода.
Она растерялась.
— Но ты же должен быть на работе.
— Я отвезу тебя.
— Зачем? Не думаешь же ты, что я не смогу попасть туда самостоятельно? — выпалила она. Брайана откровенно хамила, но слишком уж непохожа была интонация голоса Джеррода на его обычную высокомерную манеру говорить.
— А тебе не приходит в голову, что я просто хочу побыть с тобой рядом?
— Конечно, нет.
Короткая пауза.
— Ну и зря, — в трубке раздались короткие гудки.
Три дня пролетели быстро. Когда ранним вечером в пятницу Брайана спускалась по трапу самолета уже в Мельбурне, все ее мысли занимал Джеррод.
К сожалению, у терминала ее ожидал только Патрик.
— Патрик! Что ты здесь делаешь? — не смогла она скрыть удивления.
Он клюнул ее в щеку. Уголки его губ приподняла холодная улыбка.
— Кую железо, пока горячо.
У Брайаны в душе зашевелилось глухое раздражение:
— Что ты имеешь в виду?
— Нам нужно поговорить.
— Сейчас?
— Это в твоих интересах.
Ей стало не по себе. Патрик вел себя слишком уж уверенно. Но разговаривать с ним решительно не хотелось:
— Каковы бы ни были мои интересы, тебя они больше не касаются. А теперь прошу меня извинить, — она попыталась пройти мимо него.
Патрик придержал ее за руку:
— Твой отец бы не согласился.
— Что?
Он не мог знать! Не мог!
— Ага, тебе все-таки интересно! — его физиономия лучилась от довольства собственной персоной. — Пойдем. Мы закажем себе что-нибудь и поговорим. — Он взял ее за локоть и подтолкнул в сторону бара.
Брайана не сопротивлялась. Упоминание об отце выбило ее из колеи.
В баре они выбрали столик у широкого окна, откуда можно было наблюдать, как садятся и взлетают самолеты. Брайане остро захотелось оказаться на одном из них. У нее возникла твердая уверенность — ей не понравится то, что собирается сказать Патрик.
— Как прошел перелет? — поинтересовался тот, когда им принесли заказанное.
Она посмотрела на него взглядом, далеким от восхищения:
— Прекрати играть со мной, Патрик. Что ты хочешь?
Он помолчал. Брайана ждала.
— Ты вскоре собираешься в Азию, — наконец сказал он.
Она нахмурилась:
— Да. И что?
— Я хочу снова стать твоим менеджером. И я лечу с тобой.
— Невозможно, — покачала она головой.
— Да? — переспросил он.
Патрик был настолько уверен в себе, что Брайана встревожилась.
— Я не понимаю, Патрик. Почему ты хочешь снова стать моим менеджером? У тебя это плохо получается.
Он сделал паузу, как будто решая, как много он может сказать, затем произнес:
— Когда мы расстались, дела у меня пошли не очень хорошо. Мне нужно восстановить некоторые деловые связи. И две недели, проведенные с тобой в Гонконге, на Тайване и в Китае, помогут мне это сделать.
— Возможно, тебе следовало подумать об этом перед тем, как ты потерял все мои деньги, — ядовито заметила она.
Брайане совершенно не было его жаль. Хотя себя она тоже винила. Ей не следовало прислушиваться к его советам.
— Я сделал хорошее вложение, Брайана. Просто все пошло неправильно, — вскинулся он и тут же улыбнулся: — Тебе не кажется, что нам есть о чем поговорить и кроме тех неудачных вложений?
У Брайаны лопнуло терпение:
— Не знаю, на что ты намекаешь, но давай уже выкладывай все, и я пойду домой.
— Ладно, — он выдержал эффектную паузу. — Я знаю, что сделал твой отец.
— И что же? — Спокойный тон дался Брайане с огромным трудом.
— Он украл деньги у Ховарда Блэкстоуна.
Ее сердце мгновенно рухнуло куда-то в район пяток, но она продолжала изображать безразличие. Патрик не мог ничего знать наверняка.
