Кимберли Рэй - Научи меня любить
— Еще рано. — Он хитро ухмыльнулся. — Спокойной ночи.
А потом Джек Мишен поступил так, как никогда раньше не поступал с женщинами. Он повернулся и вышел из дома.
В любой другой ситуации Джек непременно поднял бы ее, отнес на кровать и любил бы до самого утра, не давая опомниться. Быстро и четко. Как обычно. Никаких размышлений. Только ощущения. Таков был его давний девиз. Но Пейдж не была похожа на других женщин.
Она ведь прежде всего его ученица, напомнил себе Джек. Следовательно, действовать с ней нужно не спеша. Терпеливо. Его сдержанность происходила вовсе не оттого, что ее лучезарная, прекрасная, как солнце на ясном техасском небе, улыбка понравилась ему едва ли не больше, чем ее обворожительное обнаженное тело.
Почти.
С любой другой обнаженной женщиной он не остановился бы, не удовлетворился бы только улыбкой. Но только не с этой. В любом случае еще рано.
Я совершенно не взволнована. Пейдж сделала глубокий вдох, смахнула капельку пота с виска и вошла в редакцию «Вестника».
— Срочно вызови «скорую помощь», — посоветовала Долорес, едва подняв на нее глаза. — У кого-то предынфарктное состояние.
— У кого? — изумилась Пейдж, выкладывая содержимое сумки на свой стол.
— У тебя, — многозначительно заявила Долорес. — Ты вся горишь.
— Раскраснелась как маков цвет, — встрял Уолли, проходивший мимо.
— Перегрелась, наверное, — поставила диагноз Долорес.
— Я в полном порядке, — удивилась Пейдж. — Честное слово.
Она не перегрелась, а опоздала. Неизвестно еще, что хуже. У нее осталось всего пять минут, чтобы набросать список вопросов для интервью: ей предстояло представить читателям нового владельца дома отдыха «Красный кедр».
Опоздала. Это слово стучало в голове девушки, обдавая ужасом. Пейдж никогда не опаздывала. Всегда приходила заранее. Она была добросовестной, пунктуальной, держала ситуацию под контролем.
Но сегодня утром все пошло не так. Девушка вскочила с кровати ровно десять минут назад. Ни быстрый холодный душ, ни три больших стакана ледяного апельсинового сока не спасли ее от жары. Она чувствовала себя курицей, которую жарят в раскаленной духовке.
Спасибо Джеку. И его уроку номер один.
Сначала он ее так взволновал, что Пейдж уже была… готова, а потом просто встал и ушел.
Что подтверждало лишь одно: ее внезапно открывшаяся сексуальная привлекательность слишком слаба для него. Да, в его глазах мелькнуло желание. И ей даже почудилось, что мышцы его напряжены, словно он из последних сил борется с порывом схватить ее и бросить на кровать. Но потом Джек ушел, так и не начав «практических занятий».
— Ну конечно. Ты же вся красная, как помидор, голубушка. У тебя наверное давление зашкаливает.
— Я вообще не понимаю, как можно иметь какое-то давление при такой погоде. — Пейдж вдруг почувствовала, что в кабинете гораздо прохладнее, чем на улице.
Уолли кутался в плащ, натянув кепку с опущенными ушами на самый лоб. Руки он грел о чашку с горячим шоколадом.
— Прохладно тут у нас. — Долорес поплотнее запахнула пиджак и бросила на Уолли недовольный взгляд. — Говорила тебе, не трогай ты этот чертов агрегат.
— Да я просто пытался понизить температуру на несколько делений. После такой жары хочется немного охладиться.
— Ну, теперь охладился, мастер-ломастер? Он сломал термостат. Теперь здесь все время будет десять градусов, — объяснила Долорес изумленной Пейдж.
— Ничего я не ломал! Он сам перестал работать. Я в обед схожу домой, принесу плоскогубцы и попытаюсь его починить.
— На твоем месте я бы этого не делала.
— Да там пустячная поломка.
— Ох уж эти мужчины. — Долорес закатила глаза. — Теперь ты понимаешь, почему я больше не вышла замуж после Элиаса? Они все упрямы, как ослы, заботятся только о себе. А я слишком стара, чтобы подлаживаться под них.
— Я не упрям. Просто технически грамотен.
— Скорее, безграмотен. — Долорес перевела взгляд на Пейдж, которая села у компьютера. — Ты уверена, что здорова? Ты очень красная.
— Здорова, не беспокойся. Наверное, перегрелась на солнце. Почти всю субботу проторчала на домашней распродаже в гараже в пользу нашего кружка «СПГ». Мы пытаемся заработать денег, чтобы купить какое-то помещение для занятий. Или, на худой конец, снять что-нибудь. В нашем клубе такая теснота. И за стулья каждый раз приходится чуть ли не драться с кружком «Любители домашних животных».
— Подожди, разве распродажа проходила не в гараже?
— В гараже.
— Тогда как ты могла перегреться на солнце?
— Я… ммм… постоянно входила и выходила. Некоторые собачки, которых мы продавали, сидели на улице.
Долорес, обладательница самого острого глаза в округе, покачала головой.
— Нет, я чувствую, что что-то с тобой не так. Ты уставшая и взбудораженная. И, похоже, мало спала этой ночью.
— Беспокоюсь, — выпалила Пейдж первое, что пришло на ум, отводя глаза от пристального взгляда коллеги. — У нас в «СПГ» новенькая. Ничего не хочет рассказывать. Сидит молча и слушает. А я же вижу, что ей нужно выговориться. Но из нее и слова не вытянешь. Я всю ночь ворочалась, думала… — Обманывать нехорошо, отругала себя Пейдж. Однако небольшие вкрапления правды, присутствовавшие в последнем предложении, все же примирили ее с этой вынужденной ложью.
— Как ее зовут?
— Дженни Турновир.
— Уж не жена ли мистера Уолтера Джексона Турновира?
— Она самая.
— Милая, радуйся, что она вообще к тебе пришла. Это само по себе уже чудо. Уолтер настоящий тиран. Не могу поверить, что он позволил ей записаться в «СПГ».
— Он, наверное, не знает об этом. — Пейдж припомнила опущенные плечи Дженни, ее застенчивость, страх в темно-карих глазах. А главное — неуверенность. — Скорее всего, так и есть.
— Пожалуй, это единственное разумное объяснение. Уолтер явно ни о чем не подозревает.
— И надеюсь, никто ему не расскажет о ее приходе к нам, не так ли? — Пейдж выразительно посмотрела на Долорес. — Правда?
— За кого ты меня принимаешь?
— За самую большую болтушку во всех южных штатах. По крайней мере это могут засвидетельствовать Деб и все читатели нашего «Вестника».
— Может быть, я много говорю, но всегда знаю, когда следует промолчать. — Заметив недоверчивый взгляд Пейдж, Долорес продолжила: — Клянусь памятью моей матери. Клянусь моим золотым значком!
Пейдж кивнула. Золотой значок был высшей наградой, вручаемой Женским советом горожанину года. Долорес получила его в прошлом году, и он занял почетное место в рамке под стеклом над ее столом. Если она клялась столь почетным призом, значит, ей можно было верить.
