Элен Милдред - В серебряных каплях дождя
Линда в деталях, в подробностях представляла все это, а когда было особенно плохо, брала краски и рисовала ужасные картины смерти своих брата и сестры. Если их не будет, тогда папа точно вспомнит о ней, вернется и заберет с собой. Он, наверное, не знает, что Линда здесь совсем-совсем одна. Потому что у мамы есть Брэндон, и она любит его гораздо больше, чем старшую дочь. К брату девочка, правда, не испытывала жгучей ненависти, но маму к нему всегда ревновала.
Именно тогда, в двенадцать лет, Линда решила, что обязательно поедет в Австралию и разыщет отца. И она стала ждать, пока станет взрослой, отсчитывая год за годом.
В шестнадцать Линда уже знала, что будет дизайнером, но только в восемнадцать объявила матери, что хочет подавать документы в Сиднейский университет. Эллис оторопела. Но все же надеялась, что это юношеская блажь.
— Ты что, Линда? Зачем? Это ведь другой конец Земли.
Однако дочь подтвердила ее худшие опасения.
— Я хочу найти отца.
— Послушай, Линда… — Эллис тщательно подбирала слова, — он уехал, когда тебе было всего четыре. С тех пор вы не общались. Вы чужие люди. Он давно забыл о твоем существовании. Представь, как это смешно будет выглядеть: брошенная дочь явилась к блудному отцу.
— Мама, — голос Линды предательски задрожал, — ты никогда мне толком не рассказывала, что случилось. И всегда пресекала любые разговоры о нем. Но я давно не маленькая. И я не верю, что он забыл обо мне. Я помню, как он меня любил.
— Что ты можешь помнить? — раздраженно возразила Эллис. — Тебе было четыре года.
Линда решительно уселась на диван, всем своим видом показывая, что не уйдет, пока не добьется желаемого. И, справившись с волнением, заявила твердо:
— Я хочу, чтобы ты рассказала мне все.
Эллис устало опустилась в кресло.
— Рассказывать нечего. Все банально. Он был выдающимся химиком, занимал ответственный пост в фармацевтической компании, много ездил по командировкам, часто бывал в Сиднее. В общем, однажды он вернулся оттуда и сообщил, что у него в Австралии другая семья. Не просто женщина, а семья — с детьми… Причем дети чуть ли не старше тебя. Понимаешь, что это значит? Я ему этого не простила и никогда не прощу.
— Но, мама! — воскликнула Линда. — Он ведь любил меня. Я помню.
Эллис покачала головой.
— Нет, любовь такой не бывает. И я не хочу, чтобы ты испытала разочарование. Поверь мне, не стоит ехать туда.
Но Линда упорно стояла на своем. Она столько лет вынашивала свою идею и теперь не могла отказаться от нее.
— Я тебе не верю. Я поеду.
В голосе Эллис появились железные нотки.
— Нет. Пока ты зависишь от меня, я не разрешаю тебе уезжать. Вернемся к этому разговору, когда тебе исполнится двадцать один. Надеюсь, к тому времени ты поумнеешь. А сейчас готовься к поступлению в университет. Это важнее.
Линда вспылила, голос снова задрожал, и она выкрикнула:
— Ты просто эгоистка! Ты не хочешь, чтобы я была счастлива. У тебя есть семья, у тебя все хорошо. А у меня никого нет! Я не буду поступать в университет. Я пойду работать и все равно уеду!
Обида на мать из-за того, что не отпускает ее в Австралию, просто душила девушку. Но что ей оставалось делать? Ну и пусть, что пока я не могу уехать, утешала она себя. Это же не навсегда, нужно набраться терпения и подождать. Теперь уж совсем немного.
И она снова стала отсчитывать годы.
Линда все-таки отправила документы в несколько университетов. Ее приняли в Лондонский университет искусств и даже дали место в общежитии. О ее высшем образовании, как оказалось, тоже заранее позаботился отец, заведя специальный банковский счет.
К тому времени она уже перестала рисовать в своем воображении ужасы о мучительной смерти папиных детей. Но в глубине души продолжала их тихо ненавидеть.
С матерью Линда практически прекратила общаться, хотя порой и тосковала — все же это единственный ее родной человек. Других близких людей у нее не было. Появлялись какие-то подруги, приятели. Пару раз показалось, что влюбилась, но проходило немного времени, и отношения начинали Линду откровенно тяготить. Может быть, подсознательно она просто избегала всяких привязанностей здесь, в Лондоне, чтобы не было тяжело расставаться потом, когда придется уехать.
Параллельно с учебой практически сразу же по несколько часов в день она начала работать в дизайн-бюро помощником-оформителем. Зарплаты хватало на жизнь и даже удавалось немного откладывать.
А когда ей исполнился двадцать один, она позвонила матери и пригласила в кафе. Та пришла, одетая, как обычно, с иголочки, с тщательно уложенной прической. Свои длинные волосы мама давно отстригла: это для нее, наверное, тоже, был своеобразный акт протеста, напрочь отсекающий прошлое от настоящего. Макияж она почти не использовала, но это не мешало ей выглядеть очень ухоженной. Впрочем, в Эллис всегда чувствовался некий природный шарм, о котором Линде оставалось только мечтать. Зачем она вышла за этого невзрачного инженеришку? — впервые подумала Линда. Ведь у нее, должно быть, отбоя от поклонников не было. Когда папа ушел, ей не было еще и двадцати пяти.
— Что-то случилось? — спросила Эллис, не поздоровавшись.
Конечно, она даже подумать не может о том, чтобы встретиться с дочерью просто так. Откусывая большой кусок от пирожного, Линда сообщила как можно небрежнее:
— Я получила положительный ответ из Сиднейского университета. Буду учиться там в магистратуре.
Мать слегка передернуло, но ответила она спокойно, если не сказать — холодно:
— Ты ненормальная. Не буду повторяться. Теперь, когда ты совершеннолетняя, я не могу тебя удержать.
— Да, — согласилась Линда и добавила с облегчением: — Наконец-то я совершеннолетняя.
Эллис помолчала, глядя на дочь и размышляя о чем-то своем. Потом подозвала официанта, попросила принести еще кофе и наконец сказала:
— Что ж, у меня есть для тебя приятная новость. Ты получаешь доступ к банковскому счету, который отец открыл для тебя много лет назад. — И добавила с иронией: — Поезжай поблагодари. Только как ты найдешь его, интересно?
Линда вскинула голову и с недоверием посмотрела на мать.
— Ты хочешь сказать, что у тебя нет с ним связи?
Эллис пожала плечами.
— А зачем? Я запретила ему звонить, писать и даже думать о нас. Средства на твое содержание — вот что я потребовала при разводе. Он выполнил это условие. Больше мне ничего не нужно.
— Ну да, — горько усмехнулась Линда. — Главное — тебе ничего не нужно. А я… я так, обременительный довесок в твоей жизни. И Что нужно мне, тебя никогда не интересовало.
