Сандра Мэй - Весенние мелодии
– У всех бывают, прости за банальность, взлеты и падения.
– Да. И к ним надо правильно относиться. А я не сумела.
– Расскажи о своей семье.
– Ну… папа у меня врач. Хирург. Пять лет назад он развелся с мамой и уехал в Ирландию.
– Да? Не знал… то есть не думал, что в таком возрасте разводятся.
– С моей мамой можно развестись когда угодно.
– Строго ты как с ней…
– Нет, я ее люблю, не думай. Просто ее никогда не было рядом. Она у меня натуралистка. Вечно ездит по разным джунглям и изучает ночных бабочек. Неудивительно, что папе надоело. Мама, по-моему, даже не заметила, что они развелись. Свое согласие прислала по почте.
– М-да… А в детстве?
– Я плохо помню свое детство. Самое интересное у меня началось в колледже и университете. Я была сама себе хозяйка, ни от кого не зависела, жила, как хотела.
– Нравилось?
– Тогда казалось, что это здорово. Сейчас – сейчас я вижу, что все это я себе придумала от одиночества.
– А как насчет карьеры?
Джеки задумчиво посмотрела в окно. Какой-то странный, неряшливо одетый парень слезал с мотоцикла…
– Карьера – дурацкое слово. Ну… я была, к примеру, вице-президентом фирмы.
– Ого!
– Да, «ого», пока не узнаешь, какой именно.
– И какой же?
– Организовывала всякие слюнявые свадебные церемонии. С ангелочками, амурчиками, белыми конями и оркестром в кустах.
– Соединяла любящие сердца?
– Соединялись они без меня, в мэрии, а я устраивала красивые банкеты. То есть это с их точки зрения красивые, с моей – пошлые.
– Ну, белые лошади – это не так уж и плохо…
– Ладно, про лошадей согласна, но амурчики – ужасная гадость. Если бы я была родителем, я бы ни за какие деньги не согласилась, чтобы мое дитя выкрасили серебряной краской, вырядили в какие-то тряпки и подвесили к дереву.
Рик фыркнул, представив эту картину.
– По-моему, смешно.
– Если к этому относишься, как к шутке. А они все воспринимали всерьез. Потом начиналось – лошадей поили шампанским, амурчиков забывали снять с дерева… Один тип, представляешь, потребовал провести церемонию в полночь, в глухом лесу. Невесту в черный саван нарядил…
Рик нахмурился.
– И вы согласились?
– А что делать? Принцип фирмы – «любой каприз за ваши деньги». Кстати, она от него потом сбежала. Фу, зачем я вспомнила. Ненавижу об этом думать. Он ее избил, бедняжку. И заставлял пить кровь, бычью… Ой, сейчас меня стошнит.
Лицо Рика неожиданно слегка изменилось, стало чуть более напряженным. Он по-прежнему слушал Джеки, но одновременно смотрел на что-то за ее плечом, там, где стойка и касса…
– Вот что, Рик, я уже все тебе про себя рассказала, теперь твоя очередь, не отвертишься.
– Да я и не отказываюсь, только говорю же – у меня в биографии ничего особенно интересного нет…
– Для начала назови свое полное имя.
– Пожалуйста. Ричард Сэмюэл Финли… Джеки, ты только не волнуйся и не шевелись.
Она побледнела мгновенно. Вцепилась пальцами в столешницу, но не оглянулась, слава богу.
– Что?! Что там?!
– Ти-хо. Сиди спокойно. Сейчас я встану и пойду к кассе, а ты элегантно урони салфетку, полезай за ней под стол и сиди там тихо-тихо.
– Зачем?
– Лучше даже лежи. И ни в коем случае не высовывайся.
С этими словами Рик поднялся из-за стола и двинулся между столиками странной танцующей, упругой походкой.
8
В каждой профессии имеются свои издержки, они же и достоинства. Рик очень давно привык контролировать любое пространство, где ему приходилось находиться. Это его совершенно не отвлекало от разговора, скажем, Джеки он слушал очень внимательно и даже продолжал ею любоваться, но одновременно краем глаза смотрел и на то, что у Джеки за плечом. А за плечом у нее были касса, стойка с чистыми фужерами и меню в аккуратной рамочке, Ширли, красящая тушью левый глаз, и этот человек. Новый посетитель.
Странноватого вида парень с бородой, в бандане, в кожаной куртке поверх грязноватой майки, в драных джинсах. Вроде бы ничего особенного – современная молодежь в чем только не ходит, драными штанами никого не удивишь даже у них в глуши, но что-то в парне Рику активно не нравилось.
И прежде всего то, как напряженно он держал согнутую в локте левую руку. Словно прятал что-то под курткой.
Рик придал лицу беззаботное выражение, правой рукой выдернул из кармана смятую купюру, левую завел за спину, осторожно передвигая кобуру, спрятанную под рубахой.
Через пару секунд незнакомец что-то сказал Ширли, и Рик увидел, как лицо девушки залила прямо-таки смертная бледность. Рот Ширли разинула, но совершенно беззвучно, а потом потянулась туда, где, как Рик прекрасно знал, находилась маленькая несгораемая касса с дневной выручкой…
Он взмахнул купюрой и провозгласил дурашливым и немного пьяным голосом:
– Ширли, детка, махни мне сотенку на мелочь, а?
В следующий момент он уже хорошо видел, что у незнакомца в руках ствол – за спиной у Ширли было зеркало во всю стену.
Дальнейшее – как это всегда и бывало – уложилось в сотые доли секунды, но одновременно и как бы растянулось на долгие минуты и часы. Взмыв в воздух, Рик обрушился на незнакомца, впечатав его лицом в стойку, одновременно выбил у него из руки пистолет, успев страшно рявкнуть: «Ширли! На пол!!! Лицом в стол, сука, я сказал!!!» Последнее относилось уже к незадачливому грабителю, впрочем, никто и не обиделся. Потому что последним звуком этого представления был оглушительный выстрел отлетевшего в сторону пистолета. Не то этот придурок успел спустить курок, не то пистолет выстрелил самопроизвольно, ударившись об стену. В любом случае получилось эффектно.
Когда Рик встал и пошел этой своей странной танцующей походочкой, Джеки практически окаменела от ужаса, но быстро вспомнила, что он ей сказал перед уходом. К счастью, руки у нее так тряслись, что салфетку она уронила совершенно натурально, естественным, так сказать, образом. После чего послушно полезла под стол – но на этом послушание закончилось. Джеки высунулась из-под стола и потому от начала и до конца наблюдала всю эту ужасающую по скорости и жестокости сцену.
Когда грохнул выстрел, она зажмурилась и завизжала, испытывая от этого неимоверное облегчение. Ведь говорят же врачи – не держите все в себе, подавленный стресс вреден!
Через минуту на улице завыли сирены, в аптеку ворвались полицейские, на улице образовалась внушительная толпа зрителей, Ширли рыдала и хватала Рика за руки, задержанный, весь в крови и соплях, был скоренько вытащен на улицу и увезен в неизвестном направлении, видимо – на расстрел, а потом Джеки перестала визжать и вцепилась в футболку Рика, а он смущенно улыбался и пытался ее успокоить.
