Шэрон Кендрик - Итальянский любовник
– Почему я должен этого хотеть? Все, что я хочу, здесь.
Она почувствовала, как он любит свою страну, свой город.
– А твоя семья? Где они живут?
– Сестра тоже в Риме. Родители оба умерли.
Ева кинула кусочек сахара в свой "эспрессо".
– Мои тоже, – сказала она, хотя он и не спрашивал.
– Значит, у нас много общего, – пробормотал он, – не говоря уж о самом очевидном.
Глаза его засветились хитрым светом.
Это было вопиющим сексуальным хвастовством.
Вроде бы это должно было ей понравиться, но, как ни странно, она почувствовала себя неуверенно. Может, потому, что сексуальное влечение недолговечно?
Официант принес счет. Лука расплатился и взглянул на нее.
– Нам пора домой, тебе не кажется?
Как только они оказались дома, Лука провел рукой по крошечной складке между ее бровей.
– Ты хмуришь брови, не переставая, с тех пор как мы ушли из ресторана! Знаешь, что случается, когда хмуришься? – поддразнивал он. – Морщины появляются и остаются навсегда. А еще ни одной женщине не нравились морщины на лице.
По какой—то причине это наблюдение только подействовало ей на нервы.
– Ну, когда эти морщинки появятся, мы от них избавимся с помощью волшебного скальпеля хирурга, разве не все так делают? – язвительно спросила она, – потому как, если на мужском лице морщины указывают на жизненный опыт, то на женском они выставляют напоказ только возраст!
– Сага, сага, это твое мнение, а не мое. Ты работаешь в индустрии, которая ограничивает возраст трудящихся в ней. – Он поцеловал кончик ее носа. – И я совсем не пропагандирую хирургическое вмешательство!
Ева подумала, что ему этого и не нужно. Отвернувшись к окну, она смотрела на сверкающие огни города. Такие мужчины, как Лука, высоко ценят красоту, а синоним красоты – молодость, разве не так? У него всегда будет целая армия девушек с молодой, упругой и неморщинистой кожей.
– Ева?
Его голос был глубоким и низким. Она закрыла глаза, когда он начал поглаживать ее плечи руками, вновь затягивая ее в объятия. Зачем все портить, подумала она, пока его ладони ощупывали ее грудь.
– Слушай, ты не злишься? Ты словно горишь.
Она засмеялась и повернулась к нему, поглаживая рукой точеный контур его подбородка.
– Не злюсь, но действительно горю. – Ее глаза блеснули дразнящим вызовом. – Всегда пылаю.
– Тогда иди сюда и покажи как, – выдохнул он, уловив в изгибе ее рта характерный любовный голод. – Покажи мне.
– Ну, я тебе покажу, – нетвердо сказала она, расстегивая пуговицы на его рубашке.
Этой ночью она играла активную роль, раздевая и дразня его, пока он не начал молить ее о милосердии.
Она оставила на себе чулки и залезла на него сверху.
Ее волосы спускались с плеч, и она подумала, что никогда раньше не чувствовала себя с мужчиной так необузданно.
Какое—то время он молча лежал, пока, наконец, не открыл глаза и не бросил на нее утомленный взгляд.
– Ну и ну!
Она была переполнена пьянящей, бьющей через край самоуверенностью и энергией.
– Тебе понравилось?
Он улыбнулся, как стайер на финише. Потом схватил ее локон и потянул голову вниз, пока их губы не оказались на расстоянии шепота.
– О да, сага, мне понравилось. Мне понравилось то, как бесконтрольно и свободно ты себя вела. – Он скользнул рукой между ее ног, и она начала дышать с трудом. – А это тебе нравится? – прошептал он.
Она начала изгибаться от удовольствия.
– О боже, да! Да! Пожалуйста, не останавливайся.
Его улыбка превратилась в львиное рычание.
– Не останавливаться? Позволь заметить, саrа mia,[8] что я еще даже не начинал.
Уик—энд быстро подошел к концу. Когда он страстно поцеловал ее в аэропорту, у нее закружилась голова.
– Останься еще на день, – прошептал он ей на ушко.
Неохотно она оторвалась от его тела, хотя желала вечно оставаться в этих объятиях.
– Не могу, – сказала она с сожалением. – Завтра у меня с самого утра студия.
Он кивнул, чмокнув ее в макушку.
– Я снова еду в Штаты, пробуду там около месяца, – сказал он. – Но я тебе позвоню. Очень скоро.
– Звони.
Она сжала его руку и ушла, подхватив свою дорожную сумку.
Не ирония ли это жизни? С застывшей улыбкой глядел он на то, как она плавной походкой движется к залу ожидания и постепенно исчезает из виду. Ты, мой друг, всегда хочешь то, чего не можешь получить. Если бы она жила в его городе, он бы никогда не попросил ее остаться еще на день! Наоборот, он бы с непонятным упорством защищал свое личное пространство.
Он повернулся и пошел назад, не замечая женщины, которая наблюдала, как у него звонит мобильный телефон, как он достает его из кармана и начинает говорить.
Ева приехала домой вовремя, чтобы принять ванну перед тем, как лечь спать. Она обожала это, особенно при свечах, – отмокать в лавандовой пене, погрузившись в мечты и сентиментально слушая итальянские оперы.
На следующее утро она, несмотря на бессонные выходные, была свежа как огурчик, смогла с апломбом обойтись с угрюмой звездой молодежной поп—музыки, а также ловко расспросить местного депутата, почему так плохо решается вопрос о пробках на дорогах. Она была на седьмом небе от счастья, отстранясь от действительности и прокручивая в мыслях снова и снова прошедший уик-энд. Потом она все—таки напомнила себе, что жизнь не всегда похожа на сказку. Жизнь не может быть всегда волшебной, это нереально. Даже тогда, когда заводишь любовника, который возвышается над повседневной рутиной. Такого, как Лука. Только надо добавить, что он очень далеко живет и по этой причине становится интересным, пленительным, далеким от серых будней, которые так отягощают всякие отношения.
Если бы он жил в ее городке, на соседней улице, и они бы изо дня в день мучились в будничной рутине, то витала бы она сейчас в облаках?
Через пару недель она посмотрела на кухонный календарь, и ее взгляд вдруг застыл на его цифрах с возрастающим чувством недоверия, а сердце замерло от страха.
У нее задержка.
И большая.
Она продолжала готовить трясущимися руками, но, когда ароматный рис с креветками лежал на красивой тарелке с подсолнухами, она отодвинула от себя блюдо, аппетит пропал.
У нее никогда не было задержек. Вообще никогда.
Ни разу в жизни. Может, это случилось потому, что она не придавала этому такого значения? Или потому, что все ее мысли и чувства занимал Лука?
Но она не могла быть беременной. Они предохранялись и были осторожны.
Она старалась не думать об этом, но не могла. Заглянув в Интернет, она выяснила, что три процента женщин ухитряются забеременеть даже при использовании презерватива. Ее начало тошнить, но она сказала себе, что девяносто семь процентов все—таки на ее стороне.
