Шэрон Кендрик - Похожая на сказку жизнь
Обзор книги Шэрон Кендрик - Похожая на сказку жизнь
Так и не найдя ответа на мучившие се вопросы, Анна решает ему уступить…
Шэрон Кендрик
Похожая на сказку жизнь
Глава первая
Тод Треверс достал из-за чайника балетную туфельку и пробормотал что-то нелестное по этому поводу. Он собрался было швырнуть ее на другой конец светлой, просторной кухни, но сдержался. Если дать волю чувствам, туфелька наверняка безвозвратно пропадет в его шумном безалаберном доме, и нетрудно представить, какой возникнет переполох, когда пропажа обнаружится.
— Эти девчонки хоть когда-нибудь кладут свои вещи на место? — поинтересовался он таким глубоким сексуальным голосом, что большинство людей при первой встрече были уверены, что имеют дело с шекспировским актером, а не с одним из наиболее значительных бизнесменов Лондона.
Анна подняла голову и посмотрела на мужа. Она сидела на полу и чистила три пары туфель, отчего заболела шея. Сегодня Тод нарушил незыблемое правило и пришел домой неожиданно рано. И до сих пор не объяснил причину!
Ее мечтательно глядевшие синие глаза немедленно и с удовольствием сфокусировались на правильных чертах лица мужа. Сердце участило удары. Анна вздохнула.
Тод — один из тех мужчин, кого нередко называют чересчур красивыми. Высокий, хорошо сложенный, с мускулистыми бедрами и сухим, жестким телом, он обладал грацией прирожденного спортсмена. Густые темные волосы чуть вились, а когда лицо освещалось улыбкой, казалось, будто в комнату заглянуло весеннее солнце.
По правде говоря, если бы кто-нибудь попросил Анну перечислить слабые стороны Тода, она оказалась бы в полнейшем замешательстве, но надо заметить, что во всем, что касалось Тода, она была просто невменяема. Ей до сих пор приходилось время от времени щипать себя, проверяя, не сон ли их супружеская жизнь.
Десять лет совместной жизни и трое детей ничуть не ослабили чувство восторга, которое она до сих пор иногда испытывала, вспомнив, что вышла за такого роскошного мужчину, как Тод Треверс!
— Ммм? — рассеянно переспросила Анна, аккуратно кладя маленькую черную сапожную щетку на газетный лист. — Что ты сказал, милый?
— Девчонки, — раздраженно повторил он. — По-моему, они никогда ничего не кладут на место. Или я ошибаюсь?
Глаза Анны обратились к большой фотографии смеющихся десятилетних девочек-тройняшек с пшеничными локонами и синими глазами матери.
Этот изумительный снимок был сделан ведущим лондонским фотографом, восхищавшимся профессионализмом девчушек, которому вряд ли стоило удивляться, поскольку Наталья, Наташа и Валентина Треверс уже два года успешно снимались в телевизионной рекламе.
Девочки были «открыты» руководителем рекламной группы, чей сын посещал их школу в Кенсингтоне, ту самую школу, куда ребенком ходила и Анна. Тройняшки безумно рвались принять участие в рекламной кампании супермаркета, но понадобилось немало сил, чтобы убедить Анну и Тода, что от этого не пострадает учеба их дочерей.
С тех пор три девочки работали на «Премиум сторз» — обширную сеть супермаркетов с филиалами по всей Британии. Они регулярно появлялись в рекламных роликах, а кроме того, их улыбающиеся мордашки уже успели примелькаться на расставленных по всей стране рекламных щитах. Стоит ли удивляться, что школьные подружки отчаянно завидовали девочкам, потому что, как весело заявила однажды Валентина: «Мы зарабатываем на свое шоколадное печенье!»
Стреляные воробышки, все трое, думала Анна, и на губах ее появилась мягкая улыбка.
— Я знаю, что они бывают слегка неаккуратны, — неохотно согласилась она, потому что, если бы у трех ее дочерей вдруг выросли крылышки и засветились нимбы вокруг головок, это ничуть не удивило бы без памяти любящую мать.
Брови мужа сошлись в грозную линию над серыми глазами, выглядевшими сегодня сурово, как декабрьское небо.
— Ты балуешь и опекаешь их и видишь в этом единственную цель своей жизни! — обвиняюще прорычал он.
— Тод, я не…
— Анна, ты — да, — перебил ее муж. — И сама это прекрасно знаешь. Ты все за них делаешь! Как сейчас, например, — уличил он, бросив недовольный взгляд на недочищенные туфли. — Почему ты не даешь им сделать хоть что-нибудь?
— Потому что я их мать, — спокойно ответила она.
— У других матерей есть прислуга, — заметил он.
— Другие матери работают. Я не могу перепоручить заботу о своих детях чужим людям, когда сама сижу дома, Тод!
— Мне не нравится, что ты чистишь их туфли, — упрямо проговорил он. — Вот и все.
Она аккуратно закрыла баночку с обувным кремом.
— Ты не в духе, Тод?
Их глаза встретились.
— Ты все равно не захочешь слушать…
— Очень даже захочу, — мягко возразила Анна. В синих глазах засветилось любопытство, и она рассеянно убрала касающуюся щеки прядь волос и заправила ее за ухо.
От этого движения чуть колыхнулась ее грудь, и Тод почувствовал, как начинает медленно разгораться желание, хотя жена вроде бы никак не старалась воспламенить его. Скорее наоборот.
Анна всегда одевалась очень практично — привычка, приобретенная в пору, когда ей пришлось заботиться о трех младенцах, от которой она до сих пор не могла вполне избавиться. Сейчас на ней были леггинсы, уже начинавшие пузыриться на коленях, и просторный, соблазнительно бесформенный красный хлопчатобумажный свитер. Пшеничные волосы стянуты в хвост и перевязаны бархатной лентой. На лице — никакой косметики.
И все же…
— Почему ты не хочешь сказать мне, Тод? — Она встала, вопросительно взглянув на мужа. — Или, может быть, принести тебе выпить сначала?
Он покачал головой, потом посмотрел на ее доверчивое лицо и чуть не передумал, понимая, какую взрывоопасную новость собирается сообщить.
— Нет, не стоит. Давай пойдем в комнату и сядем, хорошо?
Анна кивнула и пошла за Тодом в гостиную, где он расположился на большом болотно-зеленом диване и вздохнул.
Анна, пристроившись на противоположном конце, ободряюще улыбнулась, пытаясь угадать, что же могло привести в такое раздраженное настроение ее обычно уравновешенного мужа. Правда, он был странно рассеян уже несколько недель. И лишь молча кивал головой, когда она спрашивала, все ли в порядке.
Она начинала терять терпение. У нее слишком много забот, чтобы разгадывать подобные шарады. Если что-то случилось, он может сказать об этом прямо!
— Так что же тебя беспокоит, Тод?
Он колебался, тщательно подбирая слова, поскольку все еще подозревал, что жена будет против того, что он хотел сейчас сказать. Очень против.
— Солнышко…
— Ради Бога, Тод, давай без предисловий!
Он улыбнулся. Анна — единственная на свете женщина, которой он позволяет так разговаривать с собой!
