Кети Ранн - Цвет диких роз
Джон знал точно, какой шелковистой была ее кожа. Слишком легко мог представить, как обхватывает ладонями ее гибкую талию, нащупывает впадинку пупка. С завязанными глазами он смог бы узнать ее нежный, летучий запах и мягкий шелк волос под его пальцами. И ее вкус. Никогда не забудет ее сочные розовые губы. Жар ее языка.
Он почувствовал тяжесть в паху.
— Я подумал, что можно перекусить под деревьями, — хрипло произнес он и, чтобы окончательно не утратить над собой контроль, двинулся к тополям, росшим вдоль края поля.
Она расстелила одеяло, и Джон сел на него, чувствуя себя донельзя глупо. Он всегда устраивался прямо на траве или ел за рулем. Открыв сумку-холодильник, Мэриголд передала ему сандвич и бутылку лимонада.
Джон поблагодарил и начал есть, с притворным интересом изучая поле. Он заметил бежавшего койота и указал на него Мэриголд.
Блестя голубыми глазами, та кивнула, поскольку во рту у нее были маисовые лепешки с неизменным соусом, а потом заметила:
— Какой милый.
Губы Джона скривились. Каких только прозвищ койота ему не доводилось слышать, но милым его до сих пор никто не называл.
— Тебе нравится эта ферма, да? — спросила Мэриголд.
Он кивнул. Под ее взглядом ему не хотелось выдавать своих чувств, но его сердце не могло не переполниться любовью при виде своей земли.
— Твой отец тоже был фермером?
— Да, и мой дед. Муж бабушки.
Его взгляд остановился на струйке пота, стекавшей по шее Мэриголд и исчезавшей в вырезе топа. Джон начисто забыл о разговоре, желая только одного: стать этой струйкой. Легкий ветерок бросил ей в лицо прядь золотистых волос, которая прилипла к ее губе. Он вдруг представил, как Мэриголд сидит рядом с ним десять, двадцать лет спустя. Как его жена.
Земля под ним качнулась. Он взял бутылку, чтобы глотнуть лимонаду, но тут же поставил обратно, так у него дрожали руки.
Значит, он снова за свое. Опять влюбился в такую же женщину. Красивую. Чуждую условностям, недоступную. Мэриголд ясно дала понять, какие у нее планы на будущее. Ему там нет места.
А как насчет романа? Эта мысль шокировала его. Он не такой. А она? Ему незачем это знать. Он не хотел этого узнавать.
Если бы с ним было согласно и его тело. Джон встал, прислонился к дереву, механически сунул в рот остатки сандвича.
Он ел. Пил. Смотрел вдаль, притворялся, что полностью контролирует себя и свои чувства. Но зияющую пустоту внутри не могли заполнить никакие сандвичи с лимонадом. Он знал, что ступает на опасную почву, и отчаянно пытался остановить свои мысли.
Не подозревавшая о его внутреннем разладе Мэриголд весело сказала:
— Твоя бабушка считает, что мне нужно представить свой соус на ярмарке в эти выходные.
Джон не поддался страстному желанию посмотреть на нее, он сосредоточился на волнах жара, колыхавшихся над землей в этот знойный августовский день.
— Ты думаешь, еще не поздно подать заявку?
Он вздрогнул.
— Нет.
— А ты поедешь на родео?
Джон пожал плечами, желая, чтобы она прекратила светские разговоры. Но они все же лучше, чем молчание… когда его мозг заполняли разные мысли, которым не следовало бы возникать.
— Ты когда-нибудь видела родео?
— Конечно, — хихикнула Мэриголд. — Ты разве забыл, что я живу в Калгари? На родине знаменитого конноспортивного фестиваля.
Джон почувствовал, как из-за глупого вопроса и ее дразнящего смеха по его лицу разливается краска.
— А ты когда-нибудь участвовал?
— Угу. Сейчас уже нет. Пусть я лучше буду владельцем хорошего быка, чем ездоком.
— Перси.
— Точно. Одно время я участвовал в показе скота, но это отнимает слишком много времени. Пришлось сделать выбор — или работать на ферме, или демонстрировать скот.
— Но ты это делал? Объезжал быков?
Он кивнул. В первые несколько лет после ухода Фрэнсис он ездил на каждое местное родео, которое не мешало его работе на ферме. Чтобы дать выход боли и злости.
— О, я бы хотела посмотреть на объездку быков.
— Тогда тебе лучше поехать в Эндерби. — Ежегодное родео и ярмарка как раз должны состояться там в ближайшие выходные. — Он подумал, что был бы не против отвезти ее туда, побыть там рядом с ней. — Ты собиралась поехать?
— Хотела бы.
— И на танцы тоже? — Представив ее танцующей со всеми этими ковбоями, он нахмурился.
— Да, да! Обожаю танцы.
— Сельские танцы? — Голос Джона прозвучал натянуто, когда он представил ее в объятиях другого мужчины.
— Никогда не танцевала. Ты мне их покажешь, в смысле если поедешь?
Он бы с удовольствием много чего ей показал. Под его взглядом глаза у нее потемнели, и она прикусила нижнюю губу. А Джон подумал, что танцы с Мэриголд могут оказаться для него гибельными.
Ее взгляд опять разжег медленный, жаркий огонь, тлевший в глубине его души. Боже, как он ее хотел. Джон стиснул бутылку с лимонадом, он не мог вымолвить ни слова, не мог ответить ей. Не хотел даже смотреть на нее. Но в конце концов не выдержал.
Страсть отражалась и в ее глазах. Она тоже хотела его. От осознания этого сердце у него забилось быстрее, взгляд остановился на ее губах. Она провела по ним языком, и Джоном завладело желание, о котором не стоило бы говорить вслух.
Его обдувал летний ветерок, горячий и душный, принеся с собой аромат Мэриголд. Он почувствовал выступивший на лбу пот и постарался замереть, чтобы не поддаться искушению прикоснуться к ней.
Ее грудь вздымалась при каждом вдохе, сквозь материю топа ему были видны очертания сосков. Он знал, что должен отвернуться, но не мог. Он больше не мог сдерживаться, как не мог заставить солнце не светить, дождь не литься, траву не расти. Его взгляд был прикован к ее приоткрытому рту, к полным, жаждущим губам. Ждущим поцелуя.
И он поцеловал ее. Это было как удар молнии.
Мэриголд сама прервала их поцелуй, но не отодвинулась. С мрачным удовлетворением Джон отметил, что дыхание у нее такое же прерывистое, как и у него. Жаль, что он не обладает достаточной силой воли, чтобы отстраниться от Мэриголд. Он просто не в состоянии.
Он нежно уложил ее на одеяло, снова припал к губам. В голове у него помутилось, он никогда не испытывал такого желания. Мэриголд вся была воплощенным искушением — шелк волос, еле уловимый женский запах, мягкие изгибы тела.
Руки сжали ее талию, затем скользнули выше, ощутив тяжесть грудей. Твердые бугорки сосков огнем жгли ему ладони, он играл с ними, теребя их сквозь ткань, пока Мэриголд не застонала.
Тогда он принялся нетерпеливо расстегивать маленькие крючочки топа.
— Ты нужна мне, — хрипло прошептал он. — Я никогда никого так не хотел, как тебя. Ты прекрасна, ты совершенна… Мэриголд.
