Джулия Тиммон - На край света
— Да, я полностью с тобой согласен, — исполненным раскаяния голосом говорит незнакомец. — Не стыжусь признать это в присутствии друзей, даже твоего теперешнего мужа. Но еще раз прошу: позволь мне увидеться с Лулу.
Бобби уверенным жестом привлекает Сару к себе.
— Если хочешь знать мое мнение, то я совсем не против, — говорит он ей.
— Правда? — серьезно и с любовью глядя на него, спрашивает Сара.
— Естественно. — Бобби переводит взгляд на стриженого. — Если Сара разрешит, приезжай в воскресенье.
Незнакомец приковывает просящий взгляд к Саре. Она несколько мгновений медлит и кивает. Его лицо озаряется счастливой улыбкой. Он смущенно проводит по голове рукой и протягивает ее Бобби.
— Спасибо тебе!
Хэлли вцепляется мне в плечо и отводит меня подальше.
— По-видимому, это он и есть! — тараща глаза, говорит она. — Нет, Джой! Я не смогу…
— Сможешь, — твердо возражаю я, в волнении думая о том, что почти неразрешимыми проблемами обременена не только я, а все вокруг, включая моих самых близких людей. — Ну и что с того, что это он? Ты же слышала, они не флиртовали, а всего-навсего разговаривали о дочери. Если она ему небезразлична, значит, он не настолько уж и безнадежен.
Хэлли смотрит на меня с легким испугом. Может, потому, что не знала, какой я могу быть категоричной.
Задумываюсь, покусывая губу и поглядывая на компанию Бобби и Сары. Стриженый, судя по всему отец Лулу, оживленно кивает, суетно разворачивается на каблуках и уходит прочь нервной чуть подпрыгивающей походкой.
— Послушай! — восклицаю я, хватая сестру за руку и потрясая ее. — У них сегодня ужасно тяжелый вечер. Так что, пожалуйста, постарайся поговорить с ними, как только можешь, приветливо. Это важно для Бобби, понимаешь?
Хэлли все с тем же изумленным выражением на лице медленно кивает.
— Замечательно. И давай отведем их в сторонку. Публичными сценами они, думаю, сыты по горло. Готова?
Мордашка Хэлли становится жалобной.
— Не знаю…
— Не бойся! — ободряю ее я. — Я буду рядом. Если что, постараюсь помочь. Запомни: главное доброжелательность.
Хэлли кривится.
— Тверди себе, что ты делаешь это ради брата, — говорю я тоном сурового школьного директора. — Идем, мне нельзя терять столько времени!
Беру ее за руку и решительно устремляюсь в сторону компании, где, потягивая шампанское и молча глядя в пустоту, стоят Бобби и Сара. Она замечает нас первой, и на ее лице отражается легкий испуг. Широко улыбаюсь, показывая всем своим видом, что мы идем к ним с миром.
— Как отдыхается? — восклицаю я бодрым голосом. Черт! Я ведь собственными глазами видела, что их отдых далеко не безоблачный.
Бобби кашляет.
— Хорошо.
— Можно вас на минутку?
Бобби и Сара переглядываются, а Хэлли вся напрягается — я чувствую, потому что до сих пор не выпускаю ее руку.
— Мы не задержим вас, — обещаю я.
Бобби кивает и обнимает Сару. В это мгновение мою грудь наполняет жалость к ним обоим. Два человека с непростыми судьбами вдруг нашли друг друга и хотят наконец порадоваться жизни, но им то ли из неверия в любовь, то ли из зависти не позволяют спокойно наслаждаться светлым чувством.
Мы останавливаемся у столика с канапе. Я снова всем улыбаюсь и бросаю на Хэлли быстрый взгляд. Она вся красная и явно страшно волнуется. Молчание затягивается. В ту минуту, когда я уже с ужасом думаю, что она вообще ничего не скажет, Хэлли набирает полную грудь воздуха и, глядя прямо Саре в глаза, сбивчиво произносит:
— Я… гм… мне, наверное, не следовало так тебе грубить. То есть… не наверное, а просто… не следовало. Но я думала… — Она шумно вздыхает и опускает глаза. — Я, по-видимому, ошибалась… и…
Сцена до того трогательная, что у Сары — да и у меня — на глазах выступают слезы. Она берет нас обеих за руки и ласково, даже с сочувствием смотрит на Хэлли.
— Ничего не объясняй. Я все понимаю.
Хэлли что-то хочет добавить, но передумывает и с несчастным видом лишь кивает.
— У Хэлли сегодня… не обычный день, — не слишком удачно пытаюсь я помочь сестре. — Она очень волнуется перед… одним событием.
Сара улыбается и пожимает нам руки. На ее лице отражается облегчение. Даже Бобби, до этой минуты задумчивый и чем-то озабоченный, смотрит на нас с Хэлли, улыбаясь глазами.
— Я рада, что вы подошли, девочки, — просто говорит Сара. — А то на душе было как-то… В общем, вы молодцы!
— Если хочешь, называй меня Хэл, — вдруг произносит Хэлли. — Я ведь это так, из вредности. — Ее губы растягиваются в улыбке озорного ребенка.
Сара смеется.
С мамой и папой объясниться выходит еще проще. Хэлли, пользуясь тем, что от них как раз отходит один папин друг с женой, приближается к родителям сзади, обнимает обоих за плечи и шепчет, выпятив губы:
— Глупая я у вас, да?
— Не болтай ерунды, — говорит мама. Она обижаться попросту не умеет.
Папа смотрит на дочь со всей строгостью.
— Я, конечно, в каком-то смысле могу тебя понять…
Мама укоризненно качает головой, но при этом улыбается.
— Да что ж тут понимать? Любить надо друг друга без каких бы то ни было условий!
— …но ведь нельзя настолько грубо, — договаривает отец, мягко опуская руку на плечо мамы и без слов прося ее помолчать. — Признаться, я…
Мне на ум приходит пугающая мысль: сейчас он заведется с наставлениями и Даррен найдет себе другую собеседницу. Если, конечно, уже не нашел. И если не приехала его жена. Та, рыженькая.
Подхожу к родителям, становлюсь прямо перед ними и поднимаю руки.
— Неприятность с Сарой мы благополучно уладили.
Отец изгибает полуседую бровь.
— Вот как?
Хэлли, утыкаясь ему в плечо подбородком и глядя на него с хитроватой улыбкой, кивает.
— Кстати, она действительно как будто… ничего. Может, зря я была так против их свадьбы?
Ходим по залу в поисках Раффнера, время от времени здороваясь со знакомыми, в основном папиными. Я думаю о том, что и Хэлли, несмотря на странное увлечение пустыми журналами и безмозглым щеголем, превратившимся в низкопробного красавца, далеко не так плоха, как может показаться. Представлять ее в объятиях Раффнера мне невыносимо, но теперь никуда не денешься. Надеяться остается лишь на то, что, увидев его наяву, она убедится в моей правоте и выбросит из головы свою бредовую идею.
— Вот он! — громко шепчет она, вцепляясь в мою руку и резко останавливаясь.
Поворачиваю голову. Раффнер стоит в окружении девиц с густо накрашенными глупыми глазами и, извиваясь своим загорелым телом (его рубашка расстегнута почти наполовину, и взорам всех заинтересованных представлена лысая украшенная татуировкой грудь), о чем-то рассказывает.
