Кэтрин Полански - Найди свою звезду
Энн лихорадочно раздумывала, как перевести разговор на Альберта. Не придумав ничего лучшего, она ляпнула прямо в лоб:
— А Альберт Кершнер разделяет ваши взгляды?
— Альберт? — Матиас, кажется, удивился вопросу. — Мы с ним не настолько дружны, чтобы обсуждать поклонниц.
Энн почувствовала, что формулировка «не настолько дружны» слишком мягкая в сравнении с мыслями Матиаса по этому поводу. Тем не менее она продолжила расспросы.
— Мне показалось, что герр Кершнер не избегает поклонниц, несмотря на присутствие в его жизни фройляйн Люси.
— Девушки Альберта — дело непостоянное. Не успеваешь выучить одно имя, приходится привыкать к другому. — Матиас взглянул на Энн. — Не сболтнул ли я лишнего? Не появятся ли жареные факты о беспорядочных связях герра Кершнера на страницах «Франкфурт цайтунг»?
— Не появятся, не волнуйтесь. Уверена, что множество изданий уже перемыли косточки Альберту. Мне хочется написать о другом. — Энн отпила кофе. — Я не хочу написать всего лишь еще одну статью, представляющую собой просто ворох сплетен разной степени свежести.
— Тогда про свою личную жизнь я вам рассказывать не буду. Вам все равно неинтересно, — рассмеялся Матиас.
Энн прикусила язык. Конечно, это совсем непрофессионально, вот так прерывать поток высказываний объекта, но теперь уж ничего не поделаешь. Впрочем, личная жизнь Реннера девушку и вправду мало интересовала.
— Вы давно в журналистике? — вдруг спросил Матиас.
— Уже несколько лет, — обтекаемо ответила Энн.
— Вам вряд ли больше двадцати трех. Когда же вы успели?
— Я работала в местной газете еще в школе, — поведала абсолютную правду Энн, но умолчала о том, что ей всего двадцать.
— А как вы попали во «Франкфурт Цайтунг»?
— Чисто случайно. Я написала цикл статей — и им понравилось. — И это тоже вполне может стать правдой, если она хорошо поработает и ничем не выдаст своего обмана.
— Вам сильно повезло.
— Я это понимаю, поэтому изо всех сил стараюсь оправдать доверие, делаю все, чтобы во мне не разочаровались в редакции. — Энн вдохновенно врала. Раньше она не замечала в себе таких способностей обманщицы. Теперь же она отъявленная лгунья и изготовительница фальшивок. Но дело того стоит!
— Вы целеустремленная девушка, — улыбнулся Матиас. Кажется, ее объяснения показались ему не совсем убедительными, но он не стал продолжать расспросы.
— Спасибо, — с улыбкой поблагодарила его Энн.
Они посидели в ресторане еще какое-то время, съели по мороженому, поговорили о мюзикле, о том, как видит Энн свои статьи. Матиас оказался хорошим слушателем: он кивал в нужных местах, не стеснялся высказать свое мнение, прямо и честно отвечал на вопросы. И задавал много своих. Даже слишком много. Энн взглянула на часы.
— Господи! Уже так поздно! Время пролетело незаметно.
— Да, действительно. — Матиас повертел в руках ложку. — Вам пора?
— Я думала, что это вам пора. Ведь завтра с утра репетиция.
— В самом деле. — Матиас, казалось, только что об этом вспомнил. — И вам завтра рано вставать, Лизбет нагрузила вас работой. Я вас отвезу в общежитие.
— Спасибо.
Матиас остановил машину за квартал от общежития. — Дальше парковка запрещена, — объяснил он. — Я вас провожу.
— Не стоит, — отмахнулась Энн. — Здесь два шага.
— Я настаиваю, — Матиас вышел из машины, открыл пассажирскую дверь и протянул Энн руку.
У дверей общежития Энн остановилась. Она поднялась на одну ступеньку, Матиас остался стоять внизу. Так они стали почти одного роста.
— Спасибо за кофе. И за приятный вечер.
— Спасибо и вам.
Неожиданно Реннер взял Энн за руку, чуть потянул на себя, и его губы нежно коснулись ее щеки.
— Спокойной ночи.
Когда Энн опомнилась, он уже был у машины.
Поднимаясь в свою комнату, девушка подумала, что за весь вечер ни разу не вспомнила об Альберте. Только один раз, в начале разговора.
9
Оставалось всего три дня до премьеры, когда Энн наконец удалось оказаться с Альбертом в гримерной один на один.
В труппе нарастало напряжение: репетиции шли практически непрерывно, они перешли из расчерченного мелом зала на сцену, было уже несколько костюмных. Энн только теперь начинала осознавать, насколько огромна махина мюзикла, сколько усилий надо приложить большому количеству людей, чтобы спектакль прошел без сучка и без задоринки. Усилия всей команды — от исполнителей ведущих ролей до последнего сценического рабочего — были направлены на то, чтобы с блеском провести премьеру, а потом выдержать череду спектаклей в течение двух месяцев. После этого, по расчетам руководителей, планировался перерыв с середины июля до сентября, а потом мюзикл должен будет стартовать на подготовленной площадке в Вене.
Договоренность Энн с пиар-отделом истекала как раз в июле, и девушка надеялась, что до тех пор ей удастся выкрутиться — так или иначе.
Похоже, ей удалось усыпить ненавязчивые подозрения Матиаса, а может, Реннер был слишком занят, чтобы заниматься вычислением, солгала ему Энн или нет, — девушка его почти не видела, равно как и Альберта, только на репетициях да иногда в коридорах и гримерных. Ее план близкого знакомства с Кершнером пока не слишком продвинулся. Однако Энн настолько увлеклась участием в творческом процессе, что соблазнение Альберта даже отступило на второй план.
Она не ожидала, что ее так захватит эта работа. В какой-то момент у Энн мелькнула мысль, не отказаться ли ей от карьеры журналистки и не пойти ли работать в мюзиклах. Хотя бы и помощницей костюмера — чем не должность? Однако каждый вечер, хотя глаза слипались и Энн падала с ног от усталости, по приходе в общежитие девушка садилась за стол и начинала строчить статьи. Иногда сидела почти до утра, а потом отчаянно зевала на работе, чем невероятно смешила Лизбет. Та разрешала Энн иногда поспать полчасика в углу на сдвинутых стульях.
Первая статья, озаглавленная «За кулисами волшебства», самой Энн очень нравилась. Она переписывала текст три раза и, наконец, была удовлетворена результатом. Виктор тоже похвалил статью, и Энн, забежав в ближайший интернет-клуб, разослала часть текста по редакциям различных газет. Первой в списке стояла, разумеется, «Франкфурт цайтунг», однако у Энн не было уверенности, что там примут ее работу. Но в Германии и Австрии было достаточно других изданий, чтобы у Энн появились шансы. У нее были готовы вторая и третья статьи цикла, и оставалось с трепетом ждать, примут ли ее работу хоть где-нибудь.
За три дня до премьеры, поздно вечером, Энн закончила подгонку части костюмов массовки и была милостиво отпущена Лизбет на все четыре стороны. Сама костюмерша, не имевшая ни мужа, ни детей, кажется, вообще жила в театре.
