Изобел Чейс - Апельсиновая ночь
— Хорошо, — вздохнул Тимоти. — Хотя мне и с Кармен было бы неплохо.
Карен присела на краешек его постели, чтобы поговорить.
— Я объехала практически всех садоводов в округе, а дела наши все еще не так хороши, как хотелось бы.
— Дон Рафаэль всех прибрал к рукам, — понимающе кивнул Тимоти.
Карен устало улыбнулась:
— Вполне возможно. Всех крупных поставщиков, во всяком случае.
— Тогда почему ты не попросишь его отдать кого-нибудь из них тебе?
— Только через мой труп!
— Почему? — удивился Тимоти.
— Потому что у него конкурирующая с нами компания. И мы работаем, соревнуясь друг с другом. — Она посмотрела на озабоченное лицо сына. — Все будет хорошо. Просто у дона Рафаэля было преимущество вначале.
Тимоти тряхнул головой, совсем как его покойный отец.
— Я думаю, тебе лучше поговорить с ним. Тогда он будет о тебе заботиться. Он ужасно милый!
— Тебе он действительно нравится? — уже мягче спросила Карен.
Тимоти уверенно кивнул:
— Он лучший из всех, кого я когда-либо встречал. Но тебя я люблю больше, — и торопливо добавил: — Это совсем другое.
Конечно, другое. Карен прекрасно понимала сына. Дон Рафаэль был настоящим мужчиной. И впервые в жизни мальчик почувствовал, что это значит — жить в мужском мире: и ходить на футбольные матчи, и вести мужские разговоры.
Тимоти в этом очень нуждался, И она была рада за него.
Карен вернулась в свою комнату и не спеша оделась. Она чувствовала себя совершенно разбитой: глаза не открывались, мысли разбегались.
— Ты готов? — позвала она Тимоти, но тот уже убежал, так и не подумав умыться и убрать свою пижаму. Карен аккуратно сложила ее и поспешила в столовую.
Кармен встретила ее радостной улыбкой.
— Пришел водопроводчик и еще человек, который укрепит крышу. Позвать их?
— Нет. Я сама к ним выйду.
У входа в дом она обнаружила двоих мужчин, увлеченных беседой. Оба приподняли шляпу, приветствуя ее, и принялись рассказывать, какая большая работа ожидает их.
— Мне нужно только, чтобы дождевая вода больше не попадала внутрь и заработал водонагреватель! — прервала их Карен.
— Да, да! Мы все сделаем!
Карен вернулась в комнату и приступила к завтраку. Тимоти по-прежнему отсутствовал. Он вошел, когда она заканчивала уже вторую чашку кофе, остановился рядом и принялся жевать кусок хлеба с джемом.
— Ты не мог бы сесть?
— Позавтракать можно и так. Дон Рафаэль говорит, что сегодня ты не сможешь воспользоваться машиной, потому что ее надо осмотреть.
— Что? — уставилась на сына Карен.
Тимоти кивнул:
— Он привел солдата для осмотра. У них сегодня тоже выходной. И это лучший механик в Севилье. Когда он вернется из армии, то станет очень богатым человеком.
— Значит, мы остались сегодня без машины, — констатировала Карен. — А я должна объехать еще несколько садоводов, и как можно скорее!
Тимоти отрезал себе еще один кусок хлеба.
— Дон Рафаэль говорит, что тебе необходимо отдохнуть. Он тоже не собирается ничего делать. Это справедливо, правда? Он говорит, ты слишком переживаешь.
Карен в смятении посмотрела на своего сына:
— Ты больше не будешь ничего с ним обсуждать, хорошо?
— Хорошо. Он говорит, что ты выглядишь усталой и что я должен лучше о тебе заботиться. Он говорит, тебе нужно отдохнуть несколько дней.
Карен закусила губу — было не очень-то приятно слышать, как Тимоти без конца цитирует дона Рафаэля, и все же ей хотелось бы знать, о чем именно говорил испанец. Наверное, она и в самом деле выглядит неважно, если он заметил!
— Ладно, — согласилась Карен. — Сегодня у нас будет выходной! Может, устроим где-нибудь пикник? Только для нас двоих.
Тимоти очень оживился:
— Давай поедем в Санлукар, ты увидишь, откуда Колумб отплывал в Америку. Мы можем немного погулять по побережью. Там находится дельта реки Гвадалквивир и водятся дикие верблюды. Еще со времен мавров!
Она удивилась, что сын так много знает о стране, но, Тимоти объяснил, что они в школе рисовали карты края и теперь он в курсе, где что находится.
Карен была так же возбуждена, как и ее сын, когда они сели в автобус, следующий до Санлукара. В Санлукаре, как и в городе Херес, в знаменитых винных погребах хранились известные марки хереса, продаваемые по всему миру. И все же город переживал сейчас не лучшие свои дни. Когда-то изящно отделанные дома обветшали, краска облупилась, ставни перекосило. Глядя на былую роскошь, было понятно: большинство моряков, вернувшихся сюда из Америки, привезли с собой колоссальное богатство, а потом опрометчиво растратили его, увидев еще при жизни, как ветшают их дома.
Карен и Тимоти провели целый день на побережье, обходя заболоченные участки и предпочитая им огромную песчаную, пустынную местность, где, как говорили, обитали верблюды. Тимоти расстроился, что они так и не увидели ни одного. Но в остальном день был удачным, и, устав от солнца и свежего воздуха, но уже не такие бледные, они успели вернуться с последним автобусом.
Тимоти смотрел на свою маму, одетую в вечернее платье, немного сожалея, что остается дома.
— Ты пойдешь с доном Рафаэлем? — спросил он.
И было очевидно, что он надеется уговорить испанца взять и его.
— Нет, я иду с Консуэлой и ее братом.
Тимоти скорчил рожицу:
— Тогда я рад, что остаюсь. Может быть, дон Рафаэль тоже не пойдет.
— Тимоти, не надоедай дону Рафаэлю. И я не хочу ничего слышать о том, кто тебе нравится, а кто нет! Сеньор Касола и его сестра — очень милые люди.
Тимоти сморщил нос и рассмеялся:
— Ты отлично знаешь, что Консуэла ужасная болтушка! Ей бы в ковбойском фильме играть!
— Она очень милая! — жестко сказала Карен, отказываясь комментировать умственные способности Консуэлы. Она подушилась за ушами и критически оглядела себя в зеркало. — Как я выгляжу?
— Супер! — вынес вердикт Тимоти, с пристрастием осмотрев ее с ног до головы.
Карен попрощалась с Тимоти и поцеловала его на ночь. Луис Касола уже ждал ее.
— А где Консуэла? — спросила она, садясь в машину Луиса.
— Ее сопровождает Рафаэль. Он попросил разрешения отвезти ее в собор, что меня вполне устроило, — добавил Луис многозначительно.
— О, я… я не знала, что он собирался прийти, — пробормотала Карен.
— Он всегда сопровождает Консуэлу на такие мероприятия. Они — эффектная пара! — уверенно проговорил Луис.
— Так и есть! — согласилась Карен с показным великодушием, удивляясь про себя, что нашел в ней дон Рафаэль, — она такая пресная.
