Стефани Даниэльс - Нарушенные обеты
– Ламар, – произнесла она, – пожалуйста, останься после урока.
Парень угрюмо поправил сетку на голове, но ничего не возразил.
Джиллиан подняла на нее недоуменные глаза:
– Что все это значит?
– Забудь об этом. – Памела убрала под стул свои ноги в больших ковбойских ботинках. – Она все равно не скажет.
– Это привилегия учителя, – сказала Венди. Она продолжила урок, и скоро ее ученики напрочь позабыли о правописании.
Урок еще не кончился, когда дверь открылась и в комнату вошел Джек.
При виде его могучей, хорошо сложенной фигуры у Венди дрогнуло сердце. «Возьми себя в руки, – сказала она себе, – вспомни, что у этого человека два лица – доктора Джекиля и мистера Хайда[3]».
– Привет, ребята. – Он прищурил глаза, глядя на нее. – Здравствуйте, мисс Вэлдез.
Она ответила на его приветствие, раздумывая, почему он так официален – из-за присутствия детей или из-за того, что хочет держаться от нее на расстоянии.
– Доброе утро, мистер О’Коннор, – недружно ответили дети.
Подойдя к Венди, он наклонился к ее уху и негромко спросил:
– Как прошел тест на правописание?
– Очень продуктивно. – Она постаралась говорить спокойно. – Как ты и подозревал, это Ламар. Я попросила его остаться после урока для небольшой беседы.
– Отличная работа, господин следователь. – Он посмотрел ей в лицо. – Я буду с тобой во время этого разговора.
Урок закончился, и Венди отпустила девочек. Повернувшись к Ламару, она задала вопрос:
– Итак, не хочешь ли рассказать, почему ты забрался в мою студию и исписал стены?
– А кто говорит, что это сделал я?
Она открыла сумочку и извлекла сделанные «полароидом» фотографии, на которых были запечатлены надписи на стенах.
– Они говорят, что это сделал ты.
– Это ничего не доказывает. Многие ребята пишут с ошибками.
Джек и Венди смотрели на него молча, не произнося ни слова, и он наконец опустил голову.
– Ладно, ладно. Это сделал я. Подумаешь, какое преступление! И что вы теперь собираетесь делать? Выкинете меня на улицу? – Он нервно рассмеялся. – Я не боюсь. Я ничего не боюсь.
Венди овладело сомнение– нужно ли было начинать разговор так резко? Она уже хотела произнести что-нибудь примирительное, как вдруг услышала голос Джека:
– Нет, мы не собираемся вышвыривать тебя на улицу. Это было бы слишком просто. Я хотел написать о тебе доклад в полицию, но мисс Вэлдез убедила меня дать тебе последний шанс.
– Что мне нужно сделать?
Джек повернулся к Венди:
– Это тебе скажет мисс Вэлдез.
Стараясь, чтобы голос звучал твердо, она произнесла:
– Ты должен купить краску и сделать ремонт в моей кухне.
– Но, мисс Вэлдез…
Она подняла руку.
– Я знаю, что у тебя нет денег. Поэтому я подумала о том, как ты сможешь оплатить стоимость краски. – Она подвинула к себе листок. – Я звонила в магазин красок. Смотри. Банка грунтовки, которой ты закрасишь свои художества, а также галлон белой краски будут стоить в сумме примерно двадцать восемь – тридцать долларов. Раздели это на четыре доллара в час, и ты получишь около семи с половиной часов.
– А кто мне даст работу? Я не хочу работать в «Макдоналдсе».
– Я. У меня много срочной работы в студни. Я сама куплю краску, а ты мне ее отработаешь.
– Но… а как же моя учеба…
– Мы подумаем об этом… – начала она, но Джек прервал ее:
– Ламар, ты пойдешь и сегодня же покрасишь кухню мисс Вэлдез.
Венди почувствовала раздражение. Она вполне способна говорить сама за себя.
– А эти часы отработаешь за две недели. – Рот Джека сжался в твердую линию. – Или тебе придется иметь дело со мной.
– Ладно, мистер О’Коннор. Когда мы пойдем в вашу студию, мисс Вэлдез?
– Я скоро ухожу, – ответила она. – Я тебя найду.
– О’кей. – В дверях Ламар задержался. – Я… мне очень жаль.
– Ладно… – начала Венди, но, положив свою руку на ее, Джек заставил ее замолчать.
– Дела говорят лучше слов, Ламар.
Подросток медленно закрыл за собой дверь.
– Когда ты перестанешь меня перебивать? – нетерпеливо выдохнула она.
– Что?
– Сначала ты разрешаешь мне действовать, как я хочу, а в следующую минуту прерываешь меня и набрасываешься на Ламара.
– Я хотел тебе помочь. – В его голосе звучало удивление. – Ты слишком с ним мягка.
– Но это мои ученики и моя студия! – Она поняла, что говорит слишком громко, и добавила ровным тоном: – Я знаю, что ты хотел мне помочь, но, пожалуйста, не вмешивайся в мои дела.
– Все, что я сделал, – это поставил Ламара в определенные временные рамки. Иначе бы он растянул…
– Но это мои проблемы, – нетерпеливо проговорила Венди.
– Ну ты и упряма. – Он помрачнел. – Мне нравится, что ты им сочувствуешь, но мягкость – не лучший метод воспитания.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Ты считаешь, что сочувствие и мягкость – одно и то же?
– Что касается подростков под моим попечением, то да.
– Ну что же. Это твой приют, и ты понимаешь этих детей лучше, чем я…
– Рад слышать это, – коротко бросил Джек.
Она не хотела портить с ним отношения, однако не желала и отступать от своих принципов.
– Мы заключили соглашение. Ты дал мне право один месяц делать все так, как я считаю нужным.
– Ты путаешь две вещи – учебный метод и вопрос о дисциплине. Когда мы заключали соглашение, я совсем не думал, что кто-то устроит в твоем классе погром.
– Я тоже. Но все же я бы хотела относиться к детям так, как считаю нужным. С уважением.
Джек скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.
– Думаю, мы с тобой совсем не понимаем друг друга.
Она пожалела, что в своем споре они зашли так далеко, но, раз настала пора выложить все карты, придется это сделать.
– И как мы теперь будем работать?
Он помолчал, потом как бы нехотя произнес:
– Хорошо, дорабатывай свой месяц, по после этого я выскажу все, что думаю о проблемах с дисциплиной.
– О’кей. – Что она еще могла сказать? Он был боссом. Даже если был совершенно не прав.
Венди взяла со стола сумочку.
– Я иду искать Ламара.
Джек открыл перед ней дверь и пропустил вперед. Она украдкой бросила на него быстрый взгляд, но его лицо было непроницаемым.
– Увидимся позднее, – холодно попрощался он.
Венди пожала плечами и пошла по коридору. Похоже, убедить его в чем-нибудь она так и не сумеет.
Глава 7
Джек молча смотрел, как Венди уходит прочь. Почему она так резко отвергла его помощь, почему считает его поддержку вмешательством в ее дела? И почему при всей ее мягкости к ученикам она столь жестко разговаривает с ним?
Глядя, как обтягивают ее ноги джинсы, он не мог не признаться себе, что она будит в нем чувственность. Первобытные инстинкты, которые борются в нем с убеждениями священника. Как мало он еще знал о своей собственной природе!
