Аннетт Бродрик - Влюбиться раз и навсегда
— Они с Линдси собираются купить большой дом неподалеку он Хьюстона, поскольку Линдси собирается родить много детей.
Когда через некоторое время Джои громким плачем напомнил о своем существовании, Джад проследовал за Джейком и Эшли в спальню. Эшли взяла на руки плачущего малыша и начала его качать.
— Какой он крошечный, — сказал Джад. — Я видел младенцев покрупнее.
— Зато он здоров и хорошо кушает, — ответила Эшли.
Джейк рассеянно положил ладонь на спинку малыша. Взгляд, которым они обменялись с Эшли, был настолько интимным, что Джад почувствовал себя неловко.
Вдруг он понял, что завидует им.
Пока Джои ел, Джейк позвонил родителям и сообщил о приезде Джада. Они приехали через пятнадцать минут.
— Я так по тебе соскучилась, — сказала Гейл, заключив его в объятия.
— Я здесь, мама, — ответил он, обнимая одной рукой мать, а другой пожимая руку отца.
— Ты надолго? — спросил Джо.
— После обеда мне придется уехать. До тех пор я в вашем полном распоряжении.
Время пролетело незаметно. Родители рассказали ему о своем путешествии, затем Гейл и Эшли приготовили обед, и они сели за стол. Прощаясь с родными, Джад пообещал им, что скоро вернется и останется на неделю.
Подъезжая к Сан-Антонио, он находился в приподнятом настроении. Джад взглянул на часы. Было всего около семи. Он решил заскочить к Карине и разведать обстановку. Она может захлопнуть дверь у него перед носом, но ему хотелось ее увидеть.
Хотя бы для того, чтобы просто поздороваться.
Постучав в дверь несколько раз, Джад понял, что Карины нет дома. Спустившись вниз, он не обнаружил на стоянке ее машины. Неужели она пошла с кем-нибудь на свидание?
Это разозлило его. В воскресенье они занимались любовью, а в среду она уже встречается с другим. Джад напомнил себе, что это не его дело.
Может, она все же у родителей? Завтра он позвонит ей и куда-нибудь пригласит. В конце концов, они друзья, а друзья без проблем могут провести пару часов вместе.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Карина привыкла играть на пианино минимум четыре часа в день, но прошедшие три дня она полностью посвятила музыке. Ей нужно было чем-то заняться, чтобы не думать о Джаде.
Когда зазвонил телефон, Карина посмотрела на часы. Она музицировала почти три часа.
Карина точно знала, что это не Джад, и попыталась убедить себя, что ей все равно.
— Привет.
Звук его голоса прозвучал как гром среди ясного неба. Она положила руку на грудь, чтобы унять бешено колотящееся сердце.
— Привет, Джад, — наконец ответила она, садясь на диван.
— Я… э-э… хотел узнать, как у тебя дела.
— Спасибо, у меня все в порядке.
— Хорошо. — Пауза. — Это хорошо. — Длительная пауза. — Я ездил навестить родных и вернулся только вчера вечером.
Значит, его не было в городе. Все же это не оправдание.
— Уверена, они очень тебе обрадовались. Ты видел малыша?
— Да. Он такой крошечный. Эшли сказала, он абсолютно здоров, и это хорошо.
— Зачем ты позвонил? — спросила Карина.
Джад прокашлялся.
— Кажется, я как-то некрасиво ушел в понедельник утром.
— Тебе кажется, но ты не уверен.
— Правда заключается в том… Черт побери, забудь об этом. Прости, что побеспокоил.
— Джад! Подожди. Что, если мы встретимся и поговорим о том, что произошло?
— Мне нечего сказать тебе, кроме того, что я хочу заняться с тобой любовью и это причиняет мне физическую боль. Дело в том… — Он задумался. — Я знаю, мы не собирались заходить так далеко. Кажется, мне нужно будет уехать из Сан-Антонио раньше, чем планировалось сначала.
Карина почувствовала, как у нее защемило в груди. Она ведь знала, что рано или поздно они с Джадом расстанутся, тогда почему это сообщение причинило ей такую боль?
— Да? — спросила она после продолжительной паузы. — И куда ты поедешь?
Молчание.
— Джад?
— Я… э-э… я еще не уверен. Сначала погощу у родных, а затем, возможно, отправлюсь на восток к армейскому товарищу, которого уже давно не видел.
— Понятно.
— Я знаю, ты скоро уедешь в Нью-Йорк.
— Да, это так.
— Я очень хочу снова тебя увидеть. Мне нравится проводить с тобой время. Может, встретимся?
— Не я ушла в понедельник утром.
— Ты считаешь меня трусом, потому что я с тобой не попрощался?
— Не знаю, что предписано правилами этикета в подобной ситуации, но, думаю, тебе следовало это сделать хотя бы из вежливости.
— Прости меня.
Карина улыбнулась.
— Извинения приняты.
— Спасибо. Ты не хочешь вместе пообедать или заняться чем-нибудь еще?
— Смотря что ты имеешь в виду под «чем-нибудь еще».
Джад рассмеялся.
— Я просто пытаюсь быть вежливым.
— Заезжай ко мне, и мы вместе решим, чем заняться.
— Хорошо. Пока.
Какая же она дура! Ей нет никакой надобности снова с ним встречаться. Она слишком уязвима, когда дело касается Джада. После ночи, проведенной в его объятиях, многое изменилось. Она поняла, что почти ничего не знала о сексе. Они с Дэнни в первую очередь были друзьями, и между ними никогда не пробегала искра.
Теперь стало ясно, почему Дэнни изменял ей с другой женщиной. Если бы только он был с ней откровенен! Но тогда она вряд ли бы это поняла.
А сейчас поняла и простила.
С Джадом все было по-другому. Она всем своим существом ощущала его присутствие. Конечно, он не говорил, что любит ее, но Карина и не хотела бы, чтобы он ей лгал. Джад с самого начала был с ней честен, и она научилась ему доверять. Она знала, что он никогда не причинит ей боль умышленно, и это успокаивало.
Ей хотелось сохранить хорошие воспоминания о нем. Конечно, позднее она встретит кого-нибудь еще и будет счастлива, но никогда не забудет Джада Креншо.
Когда Джад позвонил в дверь, она с улыбкой открыла ее.
— Входи.
Положив руку на косяк, он ответил:
— Нет, давай лучше где-нибудь пообедаем. На Ривер-Уок есть отличный ресторан. Затем мы можем съездить в клуб «Фиеста Тэксес», а вечером потанцевать в «Крэйзи Эйтс», если хочешь.
— Отличный маршрут. Одни общественные места.
Джад ухмыльнулся.
— Таким образом, я смогу держать свои руки подальше от тебя.
Карина рассмеялась.
— Это будет трудно, если вечером мы пойдем танцевать.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Ну как, согласна?
— Хорошо. Подожди, я только схожу за сумочкой. Раз ты не хочешь войти…
— Просто я боюсь, что мое самообладание может меня подвести.
— Знаешь, это самый лучший комплимент, который мне когда-либо говорили. Ты заставляешь меня чувствовать себя неотразимой.
