Шери Уайтфезер - Магия притяжения
Острое наслаждение, разлившееся по всему телу, завершилось ослепительной вспышкой. Эмили вцепилась в руки, обхватившие ее за талию, крепко держась за мужчину, разжигавшего в ней темные безумные страсти.
Джеймс громко застонал, и Эмили поняла, что он тоже пришел к сладостному финишу. Она снова повернула к нему голову, и он смял ее губы жадным поцелуем.
Когда все закончилось и они смогли перевести дыхание, она почувствовала, как давит на нее скользкое от пота тело Джеймса. Не выдержав, Эмили застонала, и он, пробормотав что-то, освободил ее от своего веса.
— Прости.
— Ничего, — протянув руку, она сжала край смятой простыни, перебирая ее ослабевшими пальцами. — Нам нужно повторить это.
— Сейчас? — спросил он.
— Сию секунду, — подтвердила Эмили, и они расхохотались, не в состоянии даже поднять голову.
Наконец, собравшись с силами, Джеймс поднялся и направился в ванную. Когда он вернулся и сел на кровать, зазвенел будильник. Джеймс выругался и стукнул по кнопке. Звон прекратился.
— Просто не верится, что пора вставать!
Эмили повернулась и окинула взглядом его сильное мускулистое тело. Она перевела глаза вниз и увидела, что он все еще возбужден.
— Ты уже встал.
Джеймс щелкнул ее по носу, и она поморщилась.
— Шутница!
Плутовка, возразила про себя Эмили, вспомнив слова, которые он шептал ей.
— Есть хочешь? — спросил Джеймс.
Ей было трудно переключиться и покинуть его уютную, удобную постель, несмотря на то что пришло время вставать. Найдя ночную рубашку, она решила, что может по крайней мере одеться.
— Ты будешь готовить завтрак?
Джеймс вынул из ящика трусы и натянул их.
— Готовить? В такую рань? Я подумывал о чашке кофе и слойке с кремом. Или об эклере или… как, черт подери, называются те штуки, которые мы вчера вечером принесли домой?
Эмили рассмеялась.
— Чудесный завтрак, Джеймс!
— Так оно и есть. Ничто не придает столько энергии, как кофеин и сахар.
Он быстро сварил кофе, и прямо в кровати они устроили настоящий пир. Эмили не могла припомнить, когда ей было так весело. Никогда жизнь не казалась ей такой прекрасной.
Сегодня она не онкологическая больная. Она просто женщина. Женщина Джеймса Далтона.
— Когда я снова увижу тебя? — спросил он.
Эмили слизнула шоколад с пальцев и представила, как она нежно, до беспамятства целует его.
— В любое время, когда захочешь.
— Ловлю тебя на слове.
— Надеюсь, — откликнулась она, гадая, может ли что-нибудь быть прекраснее этого момента.
Воскресное утро ознаменовалось для Эмили сражением с братом. Она бросила взгляд на Джеймса, который, не желая вмешиваться, спокойно стоял, ожидая развязки. Джеймс пригласил Кори в «Тэнди-Стейблс», чтобы тот поиграл в ковбоя, пока он будет делать свою работу. Они еще не успели выйти из дома, а Кори уже начал валять дурака. Эмили расстроенно вздохнула. Ее кухня превратилась в поле боя.
— Мне он не нравится, — пожаловался Кори. — Он плохо пахнет.
— Ничего подобного, — возразила Эмили. Она попыталась нанести ему на лицо солнцезащитный крем, но Кори не давал ей прикоснуться к своему лицу. — Если ты не намажешь кремом лицо, ты останешься дома.
— Но я же не иду купаться!
— Не имеет значения. Все равно ты будешь на солнце целый день.
— Это глупо, — Кори наморщил нос и уткнулся лицом в стол.
— Нет, это не глупо, — вмешался Джеймс. Слишком долгое пребывание на солнце может причинить людям вред. Они могут заболеть.
— Только не я, — не унимался Кори.
— Эмили должны сделать операцию. Солнце вызвало ее болезнь. Ты ее брат, и у тебя такая же светлая кожа, как у нее. Крем, которым она хочет намазать тебе лицо, защитит тебя.
Эмили внимательно смотрела на своего возлюбленного и чувствовала искренность, звучащую в его голосе. Прошло два дня с тех пор, как она провела ночь в его доме. Она обменивалась с Джеймсом торопливыми поцелуями, пыталась совместить их время работы и уклониться от любопытных взглядов, которые бросал на нее Кори.
Эмили могла бы сказать брату, что она встречается с Джеймсом, но она чувствовала, что еще не готова сделать такое признание, так же как спать с мужчиной на виду у брата.
— Только девчонки мажутся, — упирался Кори, не уступая даже своему новому другу, мужчине, который вызывал у него неподдельное восхищение. Даже запах девчоночий!
Джеймс взял у Эмили баночку и понюхал. Она следила за ним, чувствуя, как у нее теплеет на сердце. С тех пор как они занимались любовью, Джеймс ни разу не упомянул о ее заболевании, но оно незримо витало между ними, а сейчас выплыло на поверхность.
— По-моему, запах нормальный, — сказал Джеймс.
— Вот ты и мажься им! — огрызнулся Кори.
— Хорошо, так я и сделаю, — Джеймс начал наносить крем на лицо и руки. Он даже закатал рукава хлопчатобумажной куртки. На нем были кожаные брюки и ковбойская шляпа, скрывавшая глаза.
Удивительные глаза, подумала Эмили, они всегда полны затаенной грусти. Иногда ей ужасно хотелось знать, о чем он думает и что чувствует, когда смотрит на нее такими печальными глазами.
Кори расправил узкие плечи, пытаясь сохранить мальчишеское достоинство.
— Давай эту гадость, но только… — он бросил на Эмили предостерегающий взгляд, — я сам намажусь.
Шестилетний мальчик размазал крем по лицу и рукам, вытерев излишек о штаны. Нужно, чтобы рядом с ним был мужчина, подумала Эмили. Брат нуждается во влиянии, которое может оказать на него хороший взрослый друг.
— Надень ботинки, — сказала она. — Нельзя же ехать в «Тэнди-Стейблс» босиком.
Кори вскочил.
— Ну вот! Теперь у меня липкие руки!
— Так помой их.
Он сердито вздохнул.
— Но это такая морока!
— Я знаю, — мягко сказала Эмили и с любовью обняла малыша. — Но с этим ничего не поделаешь, Эмили наклонилась и, взяв брата за подбородок, заглянула ему в глаза. — Мне нужно быть осторожной, и тебе тоже.
— И Джеймсу?
— Конечно, и Джеймсу тоже, — подтвердила она, несмотря на то, что солнце для его смуглой кожи было не таким опасным.
В конце концов Кори решил, что у него не такие уж липкие руки, но надеть ботинки ему все же было нужно. Он убежал, оставив их вдвоем.
Джеймс молча закрыл тюбик с кремом.
— Кори растерян, он не понимает, что происходит.
— Я знаю, — Эмили грустно обвела взглядом кухню. Этот коттедж она купила, когда ей пришлось продать родной дом, в котором прошло ее детство.
Он напоминал ей о навсегда ушедших родителях, и воспоминания были слишком мучительными. — Конечно, не понимает. Вернее, не все понимает.
