Эллис Детли - В плену страсти
— Где мои вещи? — спросила Бетани.
— Наверху. — Герберт удивленно изогнул бровь. — В твоей комнате.
— В моей или в нашей? Мне казалось, совместное проживание в договоренность не входило!
— Да ладно тебе, Бетани, — нахмурился Герберт. — Пойдем наверх!
— Я и шагу отсюда не сделаю, — уперлась молодая женщина, — пока вопрос о спальнях не будет решен ко взаимному удовлетворению.
Тем временем в столовой разговор возобновился. Даже сюда долетали обрывки фраз, смех, перезвон бокалов.
— Я отлично понимаю твою озабоченность, — проворчал Герберт.
— Какой ты чуткий!
— Но мне бы не хотелось продолжать наш разговор в пределах слышимости весьма и весьма любопытной аудитории.
— Да уж! — сверкнула глазами Бетани.
Герберт вдохнул поглубже, напоминая себе: спокойно!
— Бетани, — тихо проговорил он, — если ты приехала сюда ради того, чтобы изобразить пылкую ко мне любовь…
— Так и есть, — подтвердила молодая женщина, гадая, с какой стати вообще ввязалась в эту безумную авантюру.
— А теперь из-за ерунды собираешься поставить под удар весь наш план. И вообще, пошли скорее. Прежде чем Даньелл заинтересуется, почему тебя так ужасает мысль провести со мной ночь.
Найдя доводы Герберта небезосновательными, Бетани покорно поплелась вслед за ним по роскошной мраморной лестнице. По этим ступеням поднимались знатные дамы в элегантных шелковых платьях, из-под которых кокетливо выглядывали кружева нижних юбок. И как это ее угораздило затесаться в столь аристократическое общество — в этих вульгарных желтых штанах!
Верхнюю площадку украшал мраморный бюст мальчика-подростка. В любом другом интерьере он показался бы неуместным, а сюда вписывался вполне гармонично.
Бетани на мгновение задержалась перед ним. И кого же этот юноша ей напоминает? В прямом носе и упрямом подбородке ощущается нечто знакомое. И взгляд…
— Кто это?
— Я, — неохотно признался Герберт.
— Так я и подумала. — Бетани улыбнулась, представив, какими правдами и неправдами мальчишку заставляли позировать скульптору. В этом возрасте дети и минуты не усидят на месте. — До чего ты был хорошенький!
Так его вот уже много лет никто не поддразнивал. По крайней мере, с таким невинным добродушием. Герберт привык к тому, что подначки и шуточки служат прелюдией к любовной игре. А поведение Бетани свидетельствовало о том, что о сексе она думает в последнюю очередь. Молодая женщина провела пальцем по мраморному носу, словно проверила, нет ли пыли.
Подобное равнодушие должно было бы задеть Герберта, а он почему-то нисколько не обиделся. Напротив, радовался чувству, доселе не испытанному…
— Сюда, — кивнул он в сторону левого ответвления коридора. — Наша спальня там.
Они миновала еще с десяток-другой семейных портретов и снова свернули налево. Прямо лабиринт какой-то! Но вот Герберт остановился у массивной дубовой двери.
Дыхание у молодой женщины перехватило, пульс участился. Герберт резко толкнул дверь рукой — и его собственное сердце глухо забилось в груди. Он недоверчиво тряхнул головой, отгоняя наваждение. Что за чушь! Он пригласил сюда Бетани только потому, что секретарша не пробуждала в нем ни искры интереса. Так откуда же это предчувствие чего-то волнующего?
— Вот наша комната, — бесстрастно объявил он.
— Вижу, — кивнула Бетани, чувствуя себя девственницей накануне брачной ночи.
Она переступила порог — и восхищенно ахнула. Таких спален фермерская дочка отродясь не видела. На мгновение она позабыла и о грядущей ночи, и о предстоящем неприятном объяснении — настолько потрясла ее красота и роскошь комнаты.
В центре возвышалась массивная кровать с пологом на четырех резных столбиках. Изумрудно-зеленый бархат, расшитый золотом, ниспадал мягкими складками, эффектно драпируя черное дерево. А стены от пола до потолка были затянуты гобеленами с изображением пухлых красавиц в полупрозрачных хитонах, играющих на лютнях либо собирающих виноград.
— Неужто это твоя детская комната? — изумилась молодая женщина.
— Да ты шутишь, — рассмеялся Герберт, закрывая дверь. — В это крыло нас с братом вообще не пускали. Это так называемая изумрудная спальня.
— Здорово! — улыбнулась Бетани. — Комната названа в честь кровати! Как раз то, что мне нужно!
Грандиозное, застеленное бледно-зеленым атласным покрывалом ложе таило в себе скрытую угрозу. Бетани отошла к окну и вгляделась в ночь. В темноте глаза ее с трудом различали гротескные очертания деревьев да серебряные блики на воде во рву. Пытаясь успокоиться, она мысленно досчитала до десяти и вновь обернулась к своему спутнику.
— Знаешь, Герберт, это в мои планы не входило. Почему ты не стал возражать, когда твой брат объявил о том, что поселит нас вместе?
— И что бы я ему сказал? — язвительно осведомился он. — Что нас это не устроит? Что мы условились хранить целомудрие до свадьбы?
— Почему бы нет? — вызывающе ответила Бетани.
— Потому что Эван мне бы не поверил, — просто сказал Герберт.
— Правда? — Глаза Бетани сверкнули. — Выходит, ты со всеми своими знакомыми женского пола непременно спишь?
— Не будь наивной. — Герберт коротко улыбнулся, уловив в голосе собеседницы явное неодобрение. — Если угодно, я не со многими встречаюсь, — тихо добавил он, видя, что Бетани вспыхнула от гнева.
— Мне-то какое дело, переспи ты хоть со всеми женщинами Канады и Соединенных Штатов!
— Так что со стороны Эвана было вполне естественно отвести нам отдельную комнату, — мягко проговорил Герберт, уводя разговор в сторону. — Наверное, ему следовало сначала спросить у меня, да только он понятия не имел, что делать. Видишь ли, я никогда еще не привозил сюда женщин.
— Что? Никогда?! — задохнулась Бетани.
— Никогда, — подтвердил Герберт, улыбаясь ее изумлению.
— А почему?
— Понимаешь, здесь мой дом и это место для меня… ну, священное, что ли, — вздохнул он. — Я же говорил: стоит женщине увидеть особняк, и в глазах у нее вспыхивают долларовые значки. Зачем мне привозить сюда очередную подружку, если это лишь подаст повод к беспочвенным надеждам?
— Понимаю, — медленно протянула Бетани.
— И мой брат, вполне естественно, решил, что ты очень много для меня значишь. А если теперь я скажу ему, что мы просто…
— Просто друзья? — саркастически вставила она.
Да, именно это Герберт и собирался произнести, но теперь понял, что под категорию «друзей» они явно не подходят. Тогда — коллеги? Нет, тоже не то.
— Если я скажу, что ты на меня работаешь и никакого романа в помине нет, это непременно скажется на его к тебе отношении. Эван не лучший из актеров…
